Георгий Ланской - Ключи Пандоры

Ему было страшно и неуютно. Внутренний голос подсказывал, что надо бежать отсюда во всю прыть. Но Максим медлил, переминался с ноги на ногу. Никто не знал, что он ушел на озеро. Старики видели десятые сны и если что и услышали без слуховых аппаратов, то ни за что не сунулись бы ночью на улицу, тем более не пошли бы проверять, что за чудо-юдо пронеслось над деревней. Он вдруг подумал, что внутри этой штуки может оказаться нечто, неподвластное разуму, или враждебное, или просто опасное для жизни. Тогда по-любому от него останутся только рожки да ножки, или кучка пепла, или, того хуже, газовое облачко. Человеку свойственно опасаться за свою жизнь, и этот довод оправдывал его колебания. Но как же сенсация? На ней можно неплохо заработать и наконец решить все проблемы… Вдобавок у него есть видео. Нет, нельзя упускать момент, иначе будет жалеть всю жизнь, что не воспользовался щедрым подарком судьбы…

Он достал телефон, включил его. Связь, как всегда, была отвратительной. Антенна — на одно деление, так что позвонить не получится, да и батарея вот-вот сядет. Набрав сообщение в несколько слов, Максим прикрепил к нему видеофайл и нажал на кнопку. Телефон тут же звякнул в ответ, оповестив, что сообщение отправлено.

Тогда он неожиданно для себя перекрестился и уже без тени сомнения направился к лесу…

28 мая 201… года. Москва

В тринадцать часов Дмитрий Харламов, сотрудник одного почтенного ведомства, воспользовался законным перерывом и отправился на обед. Прапорщик на посту охраны с аппетитом поедал беляш, завернутый в промасленную бумагу. Заметив Харламова, быстро убрал его под стол, вскочил на ноги и вытянулся во фрунт. Дмитрий невольно поморщился, но мигом согнал с лица недовольство и даже кивнул прапорщику, отмечая его усердие. Тот проводил его взглядом и, когда Харламов миновал двери, поднес рацию к жирным губам и буркнул несколько слов в микрофон.

Обычно Дмитрий обедал в ведомственной столовой, где вяло пережевывал котлеты и столь же вяло обсуждал с коллегами дела, женщин и футбол. Столовая была по-своему уютной, но бывшая совдеповская сущность так и лезла из всех углов. Тут отсутствовала юная официантка с аппетитными формами, которую можно было бы запросто хлопнуть по попке в тот момент, когда она подливала вам кофе из прозрачного кофейника. Нет, здесь, как в старые добрые времена, нужно было взять мокрый пластмассовый поднос, поставить на него тарелки с первым и вторым блюдами, не забыть прихватить стакан компота или сока, выстоять унизительно длинную очередь и лишь затем рассчитаться с кассиршей — пышной брюнеткой Анфисой, проверенной временем и спецотделом. Анфиса против покушений на ее девичью честь не возражала, вот только добровольцев, готовых участвовать в этой авантюре, находилось все меньше и меньше. В Структуру приходили молодые волки, а старые зубры мучились от гастрита и простатита и на перси кассирши реагировали уже не так пылко, как раньше.

Среди старожилов ходила байка, что из-за специфики учреждения даже еда здесь способствовала быстрому выходу на пенсию по инвалидности. Это рождало здравую мысль: власти могут меняться, но система — никогда!

Обедать тут Харламов не любил, но часто ему просто не хватало времени сбегать в уютное кафе за углом, хотя обед выходил там не дороже, чем в столовке. Но в кафе порции были большими, картофельное пюре сдабривали куском масла, а не разбавляли водой, наваристые супы не уступали домашним. Официантки знали выходцев из казенного дома в лицо, улыбались им, но держали себя строго, не кокетничали, а те из благодарности за уют и вкусные обеды оберегали кафе от проблемных посетителей.

Однако, выйдя из здания, Дмитрий пошел в противоположную от кафе сторону, к гипермаркету с кучей бутиков, развлекательным центром и десятком кафе на все вкусы. По оперативной информации, он принадлежал супруге крупного чиновника из районной управы, а не ее бывшей горничной. В Структуре по этому поводу особо не заморачивались, благо чиновник властью пока не злоупотреблял и в махинациях с бюджетом не засветился.

Харламов глянул на небо, откуда жаркое не по сезону солнце посылало расплавленный огонь на головы горожан, нацепил на нос очки и, придав себе вальяжный вид, зашагал в сторону монстра из стекла и бетона, взиравшего на пешеходов с высокомерием английского сноба. Похоже, он ко всему в округе относился с кичливым чванством, а уж казенный дом, чьи стены были облицованы плитками розового гранита еще в советские времена, презирал и подавно.

Бегло взглянув на часы, Харламов слегка прибавил шаг. Для того, что ему предстояло сделать, нервозность не годилась. Прежде все было проще, но с недавних пор стало казаться, что в спину воткнулся раскаленный гвоздь чужого взгляда, пристально наблюдавшего за каждым его движением. Ощущение слежки не пропадало ни на минуту, даже дома, даже в постели с женой, и все больше смахивало на паранойю. По мере приближения к гипермаркету тревога нарастала, грозила перейти в панику, а рубашка пропотела насквозь от жары и страха.

Конечно, он умел уходить от слежки, но это было опасно вдвойне, так как у тех, кто установил за ним наблюдение, подозрения могли быстро перерасти в уверенность. А в его положении это было чревато… Правда, топтуны из наружки пока себя не проявили, хотя он то и дело незаметно проверял, нет ли «хвоста». Наконец Харламову это надоело.

«Соберись, тряпка! — приказал он мысленно и стиснул зубы. — Ничего не случится, если не вести себя как идиот. Нужно сделать все крайне быстро и аккуратно. В последний раз, и — конец! Пошло оно к черту!»

Возле входа в гипермаркет прохаживались облаченные в душные костюмы из поролона зазывалы, таскавшие на себе двусторонние щиты реклам. Двери разъехались, пропуская его внутрь, а он подумал, что веселые костюмы гамбургеров и жареных цыплят, по сути, добровольная тюрьма. И почувствовал, как по спине сбежала холодная струйка, а рука, сжимавшая ручку небольшого портфеля, стала мокрой от пота.

Гипермаркет встретил прохладой и роскошью интерьера. В голове посвежело, тревога отступила. Дмитрий двинулся к эскалаторам, ведущим туда, где сверкали витрины бутиков и салонов, а затем выше — к развлекательному центру и кафе. Перед тем как шагнуть с ленты эскалатора на блестящий пол, Дмитрий быстро оглянулся, опасаясь встретить за спиной оголодавшего коллегу с пустым взглядом и в сером костюме, словно припорошенном нафталином. Но позади не было никого, даже отдаленно походившего на сотрудника родного ведомства.

Следом поднималась молодая женщина, как говорят, «в теле», в коротком платье в крупную розочку. Она удерживала за плечо девочку лет пяти с голой и жутко растрепанной куклой Барби в руках и, склонившись, что-то сердито ей выговаривала. Девочка недовольно морщилась в ответ.