Гори оно все огнем - Георгий Александрович Ланской
Наверху новая гостья неторопливо стащила с себя балахонистое платье, обнажив худенькие плечи, скромную грудь и тонкие ножки, бросила одежду на пол и с истинным наслаждением стянула с головы тюрбан. Розовая тряпочка сползла вместе с волосами, обнажив лысый череп с пробивающейся стернёй темных волос. Вытряхнув из тюрбана парик, женщина расстегнула лифчик, сняла трусы и, голая, пошла в ванную. Зеркало отразило бледную, как у курицы, кожу, исколотые руки и набухшие вены. Зайдя в кабинку, она несколько мгновений регулировала температуру воды, а потом встала под теплые струи и стала ожесточенно тереть себя мочалкой.
Вымывшись, она завернулась в полотенце, распаковала скромный гардероб и развесила его на плечиках в шкафу, вынула из мини-бара бутылку с водкой, а после, задернув плотные шторы, забралась в постель. Там, откинувшись на подушки, женщина вынула из несессера пластиковую баночку с таблетками, достала две и, сунув их в рот, свернула бутылочке шею и с отвращением запила таблетки водкой. Глядя в потолок, женщина старательно гнала мрачные мысли, но выходило плохо. И тогда она привычно припомнила мужчину, который сейчас искал ее и сходил с ума от ярости. Мысль, что где-то там беснуется этот человек, заставила ее слабо улыбнуться.
* * *
На женщину в развевающейся разноцветной хламиде и золотом тюрбане на голове Маша обратила внимание на второй день пребывания этой гостьи в отеле. Дама впорхнула в столовую, как большая тропическая бабочка или сверкающий вуалехвост, приковав к себе все взоры на пару секунд. Ни на кого не обращая внимания, женщина направилась к стопке тарелок, взяла одну и неторопливо побрела вдоль длинных столов, уставленных едой. Длинные рукава почти волочились по полу и застывали в опасном расстоянии от мармитов с супами, овощами и омлетом, едва не окунаясь в еду.
«Зачем же она так на завтрак оделась, – подумала Маша. – Неудобно же. Сейчас весь салат рукавами соберет и будет потом, как Василиса Премудрая, едой швыряться. Махнула левым рукавом – вылетели косточки, превратились в лебедей, махнула правым – вот вам и озерцо».
Постоялица тем не менее на неудобство не обратила никакого внимания. Было заметно, что ей не впервой управляться с одеянием, поскольку она ничего не уронила, не измазалась, ловко наковыряла себе омлет, положила на тарелку тост, джем и кубик масла, налила кофе и только потом окинула взором почти пустой ресторан, выбирая, куда сесть. Натолкнувшись на любопытствующий взгляд Маши, которая тут же отвела глаза, женщина решительно двинулась к ее столику.
– Не возражаете? – приветливо спросила она. – Простите ради бога, просто терпеть не могу есть одна. Если я вас не стесню, конечно…
– Пожалуйста, – буркнула Маша, не слишком довольная произошедшим.
– Может, вы ждете кого-то?
– Вообще-то… – неопределенно произнесла Маша, и женщина, уже опускавшая тарелку на стол, застыла в полупоклоне. – То есть я хотела сказать, что я ждала мужа.
– Ах, простите, – сконфузилась женщина, но Маша торопливо добавила:
– Но, наверное, сегодня его не будет. Садитесь, пожалуйста.
Женщина села, а Маша подумала, не объяснить ли ей, почему мужа сегодня не будет, но придержала язык, подсознательно избавляясь от неприятного воспоминания о том, как она лежала на кровати с книжкой в руках, пока не заснула, а потом был шум, и муж упал в коридоре, в стельку пьяный, разразившись грубой бранью, когда она спросонья не подбежала помочь ему. Потом она помогала ему дойти до кровати. Упав на спину, он махал руками, а когда она стала стягивать с него штаны, неожиданно пнул ее в живот так, что она задохнулась и отлетела к стене, врезавшись в тумбочку боком. Она скрючилась на ковре и лежала, поскуливая от боли, пока он не поднял голову и, с трудом сфокусировав на ней взгляд налитых кровью глаз, приказал:
– Вставай и иди сюда.
Она подошла не сразу, чем вызвала еще большее его недовольство. Та степень опьянения, когда муж становился агрессивным, еще не свалила его с ног, и теперь ему требовался объект, на котором он мог выместить свое раздражение. И ее медлительность взбесила мужа еще сильнее. Пошатываясь, он подошел к ней и навис, глядя, как она корчится на полу, поджимая колени к подбородку. Покачиваясь, он высвободил одну ногу из упавших брюк, потом стал дрыгать второй, пока штаны не улетели к стене, зацепив настольную лампу, которая покачнулась, но не упала. С пьяной ухмылкой он принялся расстегивать рубашку, обнажая заросший волосами живот.
Что было дальше, Маша старалась не вспоминать. Поэтому, передернувшись, она привычно загнала мысли подальше, в тот уголок подсознания, где трамбовала подобные чувства уже не первый год. Воспользовавшись моментом, пока соседка по столу увлеклась своим омлетом, Маша с любопытством ее разглядела.
Тоненькая, болезненного вида, с бездонными карими глазами, напоминающими красноватые стеклянные шары, за которыми спрятались горящие свечи. Инфернальности облику женщины придавали темные круги под глазами. Возраст показался Маше неопределенным: женщине можно было дать и тридцать, и пятьдесят. На лице, прозрачном, как осеннее яблоко, Маша не заметила ни следа косметики. На тонких пальцах хищно сверкали бриллианты, выглядящие неприлично крупными, как и массивная золотая цепь, слишком мощная для такой тонкой шеи. Все это вместе и по отдельности показалось бы Маше перебором, но на женщине все смотрелось весьма гармонично, может, из-за павлиньей расцветки хламиды да тюрбана, которому для полноты образа не хватало разве что страусиного пера с брошкой. Женщина подняла глаза и неожиданно широко улыбнулась. Зубы у нее были мелкие, как у мыши.
– Давайте познакомимся. Я только вчера приехала и никого еще не знаю. Меня зовут Маргарита. Но вы зовите меня Ритой. На работе меня называют Марго, а меня просто тошнит от этого. Так и хочется перерезать глотку какому-нибудь герцогу.
Рита скорчила зверскую физиономию. Маша против воли рассмеялась.
– Я – Маша, – ответила она. – А чем вы занимаетесь?
– Я актриса, – просто ответила Рита. – Только ради бога не спрашивайте, где бы вы могли меня видеть. Когда мне задают такие вопросы, я, как правило, отвечаю, что вы и сами ничего в этой жизни не добились. В кино не снималась, в сериалах тоже, спокойно топтала сцену в провинции. Вы бывали в Новосибирске?
– Нет, –
