Нора Робертс - Рожденные смертью
– Хреносос гребаный.
– Ли-Ли, – кротко упрекнул ее доктор.
– Ну, извини, извини. Уилл не одобряет крепких выражений. Он меня изуродовал. – Глаз закрылся, она медленно вдохнула и выдохнула. – Господи, до чего больно! Можно мне воды?
Адвокат схватил серебряный стакан с серебряной соломинкой и поднес к ее губам.
Она втянула воду, отдышалась, еще раз потянула, потом похлопала его по руке.
– Извини, Чарли. Извини, что велела тебе заткнуться. Я не в лучшей форме.
– Ты не обязана говорить с полицией прямо сейчас, Ли-Ли.
– Ты обесточил мой телик, чтобы я не слышала и не знала, что они обо мне говорят. А мне не нужен телик. Я и без телика знаю, что эти шакалы и гиены талдычат обо всем об этом. Я хочу все прояснить. Я имею право голоса, черт бы его побрал.
Глаз заслезился, и она яростно заморгала, стараясь не дать воли слезам. Ева тут же прониклась к ней невольным уважением.
– У вас с мистером Спигалом были отношения? Интимные отношения.
– Спаривались все лето, как кролики.
– Ли-Ли, – начал Чарли, но она отмахнулась от него быстрым, нетерпеливым жестом, очень понятным Еве.
– Я тебе рассказала, как все было, Чарли. Ты мне веришь?
– Разумеется, я тебе верю.
– Ну, так дай мне рассказать копу Рорка. Я познакомилась с Браем этой весной, в мае. Он снимал фильм тут, в Нью-Йорке, и я получила роль. Полсуток не прошло после первых здрасте-здрасте, как мы оказались в койке. В койке он великолепен… был великолепен, – уточнила Ли-Ли. – До того великолепен, что юбка сама на морду задирается. Тупой, как табуретка, и, как я узнала позавчера, злобный, как… даже не знаю, с чем его сравнить. В голову ничего не приходит.
Она вновь потянула соломинку, сделала три неглубоких вздоха.
– Нам было весело, у нас был отличный секс, мы попали в обойму, на всех светских тусовках проходили на ура. Вот тут-то у него башню и снесло. «Хочу того, не хочу сего», «Нет, ты этого не сделаешь», «Мы идем туда», «Где ты была?» и так далее. Я решила: все, хватит с меня. Порвала с ним на прошлой неделе. Давай, говорю, слегка притормозим на время. Было здорово, но не будем все портить. Он, конечно, разозлился, я сразу заметила, но сделал вид, что все в порядке. Ну, я решила: все, вопрос исчерпан. Мы же не дети, ради всего святого! И мы не были влюблены или что-то в этом роде.
– Он угрожал вам в тот момент, применял физическую силу?
– Нет. – Ли-Ли подняла руку к лицу, и, хотя ее голос остался тверд, Ева заметила, что пальцы у нее дрожат. – Он сделал вид, что это его план. «Ну да, я и сам хотел, только не знал, как сказать. Мы уже выдоили ситуацию досуха». Он собирался лететь в Лос-Анджелес снимать рекламные ролики для нашего фильма. И когда он позвонил, сказал, что вернулся в Нью-Йорк и хочет зайти поговорить, я сказала: валяй.
– Он связался с вами незадолго до одиннадцати вечера?
– Точно сказать не могу. – Ли-Ли сумела выжать из себя кривоватую улыбку. – Я ужинала с друзьями в «Лугах». Карли Джо, Прести Бинг, Эппл Грэнд.
– Мы с ними говорили, – вставила Пибоди. – Они подтверждают, что ужинали с вами вместе и что вы ушли из ресторана в тот вечер где-то около десяти.
– Ну да, они еще собирались заглянуть в клуб, но я была не в настроении. Неверный ход, как потом выяснилось. – Ли-Ли коснулась своего лица и уронила руку на постель. – Я вернулась домой, начала читать сценарий нового фильма – мне его прислал мой агент. Скука смертная, я чуть челюсть не своротила. Думаю, хоть бы заглянул кто, что ли? А тут как раз и Брай позвонил. Мы выпили вина, поговорили, он сделал пару пассов. Это он умеет, – добавила она с улыбкой. – Мы перенесли разговор в спальню, плотно занялись сексом. А потом он говорит: «Еще не хватало, чтобы бабы мне указывали, когда притормозить! Я сам тебе дам знать, когда с тобой покончу!» Сукин сын!
Ева внимательно наблюдала за лицом Ли-Ли.
– Он вас разозлил?
– По-крупному. Пришел ко мне, затащил в постель только для того, чтобы это сказать! – Краска гнева пробилась на ее разукрашенном кровоподтеками лице. – И я его впустила. Поэтому на себя я разозлилась не меньше, чем на него. Я ничего не сказала. Встала, схватила халат и спустилась вниз, чтобы немного успокоиться. В шоу-бизнесе выгодно – чертовски выгодно – не заводить врагов. Вот я и спустилась в кухню, решила немного остыть, понять, как с этим справиться. Подумала: приготовлю-ка я омлет из яичных белков.
– Извините, – прервала ее Ева. – Вы встали с постели, вы обозлены и вы собираетесь готовить омлет?
– Конечно. Я люблю готовить. Помогает думать.
– В вашем пентхаусе не меньше десятка микроволновок. Можно что угодно разогреть.
– Я люблю готовить, – повторила Ли-Ли. – Разве вы не смотрите кулинарные шоу? Я действительно умею готовить, спросите любого. Ну вот, спустилась я в кухню, хожу взад-вперед, чтобы не садануть себе по руке, пока буду разбивать яйца, и тут входит он. Вижу, весь исходит на дерьмо. Извини, Уилл.
Ли-Ли бросила взгляд на Айкона, и он подошел к кровати, взял ее за руку.
– Спасибо, Уилл. Ну вот, он начал выступать, как страус, заявил, что если уж он платит шлюхе, он ей сам говорит, когда время вышло, а я, мол, шлюха и есть. Разве он не дарил мне подарки, драгоценности? – Ли-Ли сумела пожать одним плечом. – Он мне не позволит вонь пускать, что это я его бросила. Он меня сам бросит, когда будет готов. Я велела ему выметаться к чертям собачьим. Он меня толкнул, я его толкнула. Мы орали друг на друга и… Господи, я проглядела решающий момент. Не успела я опомниться, как уже лежу на полу и лицо мое кричит от боли. Чувствую во рту кровь. Меня никто никогда раньше не бил.
Теперь и голос у нее задрожал, в нем послышались слезы.
– Никто никогда… Я даже не знаю, сколько раз он меня ударил. Кажется, один раз мне удалось подняться, я пыталась убежать. Не знаю, клянусь вам. Я пыталась ползти, я кричала… пыталась кричать. Он вздернул меня на ноги. Я ничего не видела, один глаз вообще заплыл, другой был залит кровью. Мне было так больно! Мне казалось, вот сейчас он меня убьет. Он толкнул меня на разделочный стол, и я ухватилась за него, чтобы не упасть. Чувствовала: если упаду, он меня убьет.
Ли-Ли помолчала, ее глаз закрылся.
– Не знаю, тогда я так подумала или потом… Не знаю точно, хотел он меня убить или нет. Мне кажется…
– Хватит, Ли-Ли.
– Нет уж, Чарли, я все скажу! Я думаю… Теперь, когда я вспоминаю, мне кажется, он уже перестал меня бить. Отвалился. Может, понял, что причинил больше вреда, чем хотел. Может, просто хотел немного попортить мне физию. Но в тот момент, когда я захлебывалась собственной кровью и почти ничего не видела и лицо как будто кто-то поджег, я опасалась за свою жизнь. В этом я готова присягнуть. Он шагнул ко мне, и я… Подставка для ножей была прямо у меня под рукой. Я схватила первый попавшийся. Если бы я могла видеть, взяла бы другой, побольше. И в этом я тоже готова присягнуть. Я хотела его убить. А он засмеялся. Он смеялся и замахнулся на меня, как будто хотел ударить наотмашь.
Она опять умолкла, но ее изумрудный взгляд по-прежнему сверлил Еву.
– Я воткнула в него нож. Он вошел прямо как в масло. Я его рванула и снова воткнула. Я била его ножом, пока не потеряла сознания. Я не жалею, что я это сделала. – Вот теперь из уголка глаза выскользнула слеза и покатилась по изуродованной кровоподтеком щеке. – Я не жалею, что я это сделала. Но я жалею, что позволила ему себя избить. Он разбил мое лицо вдребезги, Уилл.
– Ты будешь прекраснее, чем прежде, – заверил он ее.
– Может быть. – Она осторожно стерла слезу. – Но я никогда не буду прежней. Вы кого-нибудь убивали? – спросила Ли-Ли у Евы. – Вам когда-нибудь приходилось убивать кого-нибудь без сожаления?
– Да.
– Ну, значит, вы меня понимаете. Что-то меняется бесповоротно.
Когда они вышли из палаты, адвокат Чарли последовал за ними в коридор.
– Лейтенант…
– Спрячь рога, Чарли, – устало проговорила Ева. – Мы не будем предъявлять ей обвинение. Ее заявление подтверждается доказательствами и свидетельствами, которые мы записали. На нее было совершено нападение, она опасалась за свою жизнь. Она оборонялась.
Он кивнул. Вид у него был слегка разочарованный. Он понял, что ему не придется вскакивать на белого коня и спешить на помощь клиентке.
– Я хотел бы увидеть официальное заявление, прежде чем оно попадет в прессу.
Ева издала звук, который при желании можно было принять за смешок, и повернулась, собираясь уходить.
– Ну конечно, хотел бы, – бросила она через плечо.
– С вами все в порядке? – спросила Пибоди, пока они шли к лифту.
– А что, по виду не скажешь?
– Да нет, по виду все в порядке. И, кстати, раз уж зашел разговор про внешний вид: если бы вы обратились к доктору Айкону за услугами, с чего бы вы начали?
– Я бы выбрала хорошего психиатра, чтобы помог мне понять, с какой такой стати я позволю кому-то резать мое лицо и тело.
Проверка при выходе из отделения оказалась такой же строгой, как и при входе. Их сканировали, чтобы убедиться, что они не прихватили что-нибудь с собой на сувениры, а главное, не стащили фотографию кого-нибудь из клиентов, которым клиника гарантировала полную конфиденциальность.
