Нерешенная задача - Елена Валентиновна Муравьева
И лучше бы она его не читала. Оно произвело на неё такое влияние, что взять себя в руки она уже не находила сил и Бетти к вечеру стала приставать к ней с расспросами, что же с ней случилось такого плохого. Она была подавлена.
Письмо писал детектив, когда-то очень давно нанятый графиней фон Гайзерштад. И остался верен ей и часто навещал, так как женщина была доброго нрава и очень образованна, он проникся к ней дружеским отношением, а посему, не мог остаться в стороне от тех событий, которые самым неожиданным образом разворачивались в её жизни. Женщина сломалась. Ее жизнь не закончилась её самоубийством только лишь по причине её усиленного употребления кокаина. Пристрастившись к этому аппарату, она спасалась от жуткой депрессии, но спустя месяцы, её привыкание к нему уже четко определилось, и дозы ей требовались не малые. В Австрии и Венгерском королевстве клиник для лечение наркотически больных людей не было. Графиня на месяц уезжала в Россию, но вернулась оттуда в еще более растрепанных чувствах. И сейчас её психическое состояние, в её то годы, вероятно усугубившееся преклонным возрастом, было таково: то она безжизненно лежала на своей кровати, облепленная по бокам своими любимыми собаками. То срывалась, наряжалась и посещала такие места, от которых еще раньше у неё же самой возникало только чувство брезгливости. Часто без причины смеялась, иногда бродила по своему дворцу в одной сорочке, с распущенными волосами и это при её щепетильном немецком отношении к дресс-коду и строгой регламентации жизни в своем доме! Слуги любили её, даже они занялись уговариванием своей хозяйки опомниться и вернуться к прошлому образу жизни, но бесполезно. Она потеряла смысл жизни, перестала интересоваться своими делами, кто был из её доверенных менее порядочен, воспользовались этим и стали самым наглым образом её обкрадывать. Те, кто приносит ей кокаин и героин, начали взвинчивать цену, видя её податливость и уже острую нужду в этом препарате. Он, её постоянный детектив, и уже не работающий на неё, проявил участие и несколько раз преграждал дорогу этим бессовестным продавцам с аптек, но не мог он днями и ночами контролировать этот процесс, так как ему необходимо было работать. Так ситуация не улучшается, а только усугубляется с каждым месяцем и бедная женщина, по всем прогнозам, закончит её не благополучно. Зная здравый рассудок Войцеховского и его колоссальное влияние на эту женщину, детектив решился прибегнуть к такому совсем не логичному варианту и попросить о помощи, заранее извинившись и добавив в конце, что при любом решении, принятом князем Войцеховским, у него не возникнет даже и мысль осудить его. Но считает своим человеческим правом и долгом информировать его о всем происходящем.
Ани даже расплакалась у Бетти на плече, но решила ничего не комментировать. Вечером Войцеховскому она во всем призналась. Но это уже было не важным.
— Артур. Милый. Мне дико и страшно даже представить то, что ты опять отправишься надолго через всю эту водную гладь. Я на неё после того случая, даже смотреть никогда не смогу. Но …я знаю, ты же себе никогда не простишь её… её …она же может так все потерять и умереть от передозировки и в нищете, но мы оба виноваты перед ней. Если можешь — поезжай сейчас. А если нет, ты можешь поехать, когда я рожу. Это уже совсем скоро. И этот переезд туда, и …обратно — это почти на год, о…, дева Мария!
Войцеховский даже и не подумал возмутиться на то, что она без спроса взяла его письмо. Нежно обняв её за плечи, он как-то обреченно проговорил, но и твердость была в его голосе.
— После твоих родов уеду. Вернусь, привезу уже Ангела, ты же скучаешь — и спустя время добавил — Если бы ты знала, как это не вовремя!
Ани, соглашаясь закивала головой и медленные слезы тихо скатились на руки, уткнувшиеся в грудь Артура. Ребеночек так и не перевернулся и ей завтра в полной готовности предстояло госпитализироваться в клинику лорда Тернера-младшего. Правду говорят: «проблемы ходят только скопом».
ГЛАВА 105
Игн с Вилмой и Николетт уехали в Вену. Игн был приглашен поработать в клинике Goldenes Kreuz, которая была основана в конце 19 века как клиника для офицеров, но расширилась и пополнила свой функциональный профиль родильным отделением и с участием Золотого Креста превратилась клиникой для всех пациентов. Она находилась рядом с Венским университетом и многие преподаватели медицинского факультета занимались здесь своей практикой.
Игн снял трехкомнатную квартиру в районе Леопольдштадт, который полюбили евреи и был очень дорогим по тем временам, но тихим и галантным. Вилма отмалчивалась, но в её сердце поселился страх перед неизвестным. Она не могла найти для себя работу, а Игн пропадал в клинике почти круглосуточно. Дочке пошел третий годик и можно было пригласить нянечку, а самой позаботиться о заработке, но …евреи не сильно стремились нанимать воспитателями своим детям иностранцев, да еще с Венгерского королевства, которое у них не было в почете. А податься дальше куда-нибудь от съемной квартиры она опасалась. Все было ново, очень солидно, а она простая девушка, с очень бедной семьи. Они тратили деньги на самое основное, но, плата за квартиру, еду, съедала почти все, а супруг, казалось, настолько погрузился в работу, что кроме неё ничего не замечал вокруг. И она скучала, скучала по Будапешту, по детскому саду при заводе Ани, где она чувствовала себя как «рыба в воде», а здесь лишней и никчемной.
Закрывшись в своей скорлупе, и проводя все свое время с дочкой, она поникла и супруг все-таки это заметил. Но его ответ на непонятные психологические домыслы любимой женщины, был прост — Ностальгия. Это скоро пройдет. Потерпи.
Ему так же приходилось не сладко на новом месте. Эта дотошность и педантичность немцем была возведена в «Абсолют», а в своей предыдущей больнице с этим было намного проще и свободнее. Если в муниципальной больнице,
