Фрасис Дарлинг - Разбитое зеркало

Существовало только две возможности: либо — все, либо — ничего. Она выбрала «ничего».

Итак, одиночество и усиливающееся чувство собственной сексуальности и вины, поскольку это именно ее семья уничтожила Романа. И, возможно, отчасти чувство ненависти.

Возможно? Вздор! Взгляни, Портия. Ты обижалась на свою старшую самовлюбленную сестру с тех пор, как Оливия разлюбила папу, убив его, и тебя — обожающую ее младшую сестру, и всех остальных. Портия ощущала, что в Оливии, где-то в глубине, колышется океан страсти. Однако она хранит его только для себя.

Не ощущала ли Портия некую скрытую, запретную дрожь, когда надменная, самовлюбленная, превосходившая ее красотой Оливия оказалась изуродованной? Не было ли это источником чувства вины? И не ведет ли чувство вины по отношению к кому-либо к возникновению ненависти к этому же человеку? Психоз высшей степени, а может быть, и правда.

И не влекло ли ее к Роману частично из мести? Мести Оливии? Из всех мужчин, с которыми Оливия скверно обошлась, Роман казался единственным, кто ближе всех подошел к тому, чтобы пробудить в ней подлинное чувство. Если женщина стремится отомстить сопернице, похитив у нее мужчину, то из всего, что смогла найти Портия, Роман лучше всего походил на того, кого можно было назвать «мужчиной Оливии».

И по мере того, как лед Романа таял, Портии это удавалось все лучше.

То ужасное воскресенье. Какой идиоткой она была. Как могло прийти в голову, что сдержанность мужчины можно разрушить, предлагая ему бледное подобие былой любви? То, что она прибегла к такой глупости, в какой-то мере показывало, сколь глубоко коренилось в ней ощущение, что она вечно пребывает в тени Оливии.

От пациента к возможному любовнику, а затем к старшему брату — это уже некоторый прогресс. Если бы она могла дать этому развиваться дальше — к любовнику, может быть?

Кто-то же был любовницей Романа? В этом Портия не сомневалась. Она все еще придерживалась своего раннего диагноза, согласно которому только в нежных, но страстных руках некой счастливицы Роман смог бы избавиться от дьявольских чар Оливии, завладевшей им.

Он нашел избавление, следовательно, существовала и женщина. Но ею была не она. Это была не та, которая должна была бы находиться на этом месте. Не Портия являлась той женщиной.

Она была рада за него. Конечно, она радовалась. Но Портия смогла бы лучше другой извлечь те ядовитые стрелы, которые Оливия оставила в сердце Романа. Она могла бы сделать это лучше любой иной женщины. В этом Портия была уверена.

Свой шанс она упустила. Другого, возможно, никогда и не представится. И все же, если он когда-либо появится, она будет рядом, чтобы не упустить его.

Все были заняты тем, что двигали огромный холодильник, когда посыльный шерифа привез судебный приказ.

«Запрещается продолжение противоправной деятельности», — гласил он. В нем также говорилось о предстоящих слушаниях, на которых должны быть представлены доказательства.

— Что это означает? — обратился Роман к Портии.

— Моя дорогая сестрица. Она заставила Дэрнинга заполучить судебный запрет. По ее словам, наш ресторан представляет собой копию принадлежащего ей. Она обвиняет нас в «нарушении ее прав».

— У нее получится?

— Если бы это было так, то у нее могло бы получиться. В конечном итоге мы, возможно, выиграем.

— В конечном итоге?

— Такие вещи иногда тянутся годами. Могут потребоваться заключения специалистов и всякая тому подобная чепуха. Не так уж мы похожи на ее ресторан, чтобы она выиграла. Уверена, Дэрнинг ей об этом говорил.

— Тогда почему же она начинает?

— Расходы и время. Она способна раздеть нас до нитки. Мы можем остаться без денег, а у нее их много. Если бы ей удалось остановить нас на достаточно долгое время, она, возможно, нашла бы собственное место в Драммондвилле. Она может помешать нам открыться первыми. Тогда у нас не будет возможности конкурировать. Для двоих город слишком мал. Словом, она способна причинить нам ущерб и ободрать нас как липку.

— Так мы не можем выиграть? Даже если мы правы, она окажется победительницей? И это справедливость?

— Нет, но это судебное разбирательство. Если бы кто-нибудь собрался создать сеть пиццерий и назвать ее наподобие «Домино», да еще использовать те же цвета и схожие символы, что, ты думаешь, предприняло бы «Домино»? И кто смог бы у них выиграть?

— Мы можем все здесь совершенно изменить. Я могу предложить кое-что новое…

— Нет, мы победим эту сучку ее же оружием.

— Но ты сказала…

— Может быть. Если сумеем продемонстрировать… Она что-то как-то сказала Дэрнингу… Я слышала. Мне довелось быть на открытии — это было еще в то время, когда я думала, что Оливия может остановить свою вендетту в отношении тебя. Дэрнинг чем-то хвастался перед ней, а она не опровергала. Хороший юрист…

— Юрист. Но, Портия, ведь ты же наш юрист?

— Пока еще нет. И еще два года не буду им. Для того, что нам требовалось до сих пор, я подходила, но опровергать «судебный запрет»…

— Я хочу, чтобы это сделала ты, Портия. Я верю в тебя.

— Ты веришь женщине?

— Портия, я верю тебе! Разве ты не этого хочешь?

И все же его вера в нее только в силу того, что этого хотелось ей, была не совсем истинной причиной, но она отшутилась.

— Ну а цена подходящая? Спасибо, Роман. Я сделаю.

Слушания проходили в задней комнате здания суда Ридж-Ривер, Все выглядело не слишком внушительно, но ведь это был не суд, а всего лишь слушания. Никого не собирались штрафовать на двадцать долларов за превышение скорости или припугнуть за избиение старой женщины. На карту оказались поставленными всего лишь все, до последнего пенни, деньги Портии и шанс Романа на нормальную жизнь.

Председательствовала судья Элизабет Мичам. Она была женщиной и черной, а кроме того, славилась своей принципиальностью.

Итак, белая женщина против белой, утешала себя Портия. Судья, который еще верит в подлинную справедливость, может для нее оказаться преимуществом.

Оливия не появилась. Может быть, из-за того, что после несчастного случая она избегала оказываться в центре внимания или из-за того, что она считала эти слушания всего лишь увертюрой к длинной и скучной опере. Вероятно, она намеревалась появиться в финале.

Первым со своими фактами выступил Дэрнинг. Теоретически, если бы судья почувствовала, что Дэрнингу не удалось «сделать» дело с первого раза, она могла бы, по крайней мере, снять «судебный запрет». Такие случаи бывали. Портия могла привести по меньшей мере два примера.

— Недвижимость, о которой идет речь, это переоборудованное старое здание, как и у моего клиента, — заявил Дэрнинг. — Ведущееся сейчас внутреннее оформление представляет собой, как и у моего клиента, многоуровневый зал. Зарегистрированное мисс Портией Бостон название «Стейк сейчас» является явным заимствованием названия «Бифштекс вашего будущего», принадлежащего моему клиенту. Предлагаемое меню в основном совпадает с меню моего клиента, отличаясь лишь на пенни, и придерживается той же политики «одной цены». Сейчас, ваша честь, каждый из этих факторов, взятый в отдельности, не составит посягательства, но взятые вместе — в совокупности с еще одним важнейшим фактором — они с полной очевидностью продемонстрируют дешевую попытку воспользоваться преимуществами имени, которое мой клиент усердно создавал своими ресторанами, годами тяжелого труда и крупными инвестициями. В результате в будущем моему клиенту будет нанесен серьезный финансовый ущерб.