Нора Робертс - Глубоко под кожей

Он медленно поставил бутылку с пивом на камень позади себя.

— Ну-ну — тихо произнес он. — Вы же не сообщаете об этом в своей официальной биографии, так откуда я мог это узнать?

Шантел в изумлении смотрела на него. Что было в этом человеке такого, что она теряла в его присутствии контроль над собой? С чего это вдруг она вздумала исповедоваться перед ним?

— Я хочу домой.

— Нет, не хотите. — Голос Квина прозвучал не отрывисто-грубовато, как всегда, а очень мягко. Именно эта мягкость и разрушала всю ее оборону. — Здесь никого нет. Кроме нас с вами, Шантел. Давайте немного посидим и посмотрим на мир перед нами.

Не успев обдумать это предложение, Шантел шагнула навстречу Квину. Он встал и протянул ей руку, чтобы помочь подняться, и она безо всяких колебаний протянула ему свою. Сомнение возникло, когда их ладони соприкоснулись. Она вспомнила, что ощутила, впервые пожав эту сильную руку, подняла на Квина глаза и встретилась с ним взглядом. На мгновение они застыли на месте под быстро темнеющим небом. Потом он потянул ее наверх.

— Я хочу попросить у вас прощения. — Эти слова его самого удивили не меньше, чем ее.

— За что? — Она хотела было сделать шаг в сторону, но он поднял свою руку и откинул с ее лица волосы.

— За то, что произошло раньше. Не знаю почему, но в вашем присутствии я начинаю вытворять неизвестно что.

Она не сводила с него глаз.

— Тогда мы в расчете.

Ветер откинул с лица Квина волосы. Он знал, что в любой ситуации наступает момент, когда люди становятся честными друг с другом. Возможно, такое время наступило и для них.

— Шантел, я хочу вас. Я пытаюсь сдерживать себя, но у меня ничего не получается.

Ее хотело много мужчин, и многие объясняли ей это гораздо любезнее, чем он. Но от слов Квина у нее перехватило дыхание.

— Но я могу вас испепелить.

— Мне все равно.

— Так я и думала. — Она отвела взгляд, удивленная силой своего желания. — Квин, я не могу лечь с вами в постель.

— Именно это я и предполагал.

— Квин. — Она снова взяла его за руку, когда он сделал шаг назад. — Не знаю, что вы думаете о тех причинах, по которым я вам отказываю, но уверяю вас, вы ошибаетесь.

— Я не вашем вкусе, — сказал он, беря бутылку с пивом. — И человек не вашего круга.

Шантел выхватила у него бутылку и зашвырнула ее подальше. Пиво вылилось на камни еще до того, как бутылка разбилась.

— Не говорите мне, что я думаю. Не говорите мне, что я чувствую.

— Тогда скажите мне об этом сами. Он схватил ее и притянул к себе.

— Я не должна вам ничего говорить. Не должна ничего объяснять. О черт, мне хочется только покоя. Я хочу хоть на несколько часов избавиться от напряжения. И я не уверена, что смогу вытерпеть, когда меня будут снова сжимать со всех сторон.

— Ну хорошо, хорошо. — Его объятия тут же разжались. Гладя ее по спине, Квин прошептал: — Вы правы. Я привез вас сюда не для того, чтобы мы тут боролись. Просто вы сводите меня с ума.

— Давайте вернемся домой.

— Нет. Сядьте. Прошу вас, — добавил он, проводя губами по ее волосам. — Давайте побудем здесь еще часок, не пикируясь друг с другом. Съешьте гамбургер.

Он улыбнулся, усаживая ее рядом с собой. Шантел взглянула на пакет с едой и сдалась.

— Я умираю с голоду.

— Не сомневаюсь. — Он протянул ей пакетик с бумажными салфетками. Несколько минут они молча поглощали еду. — У вас было тяжелое детство?

Шантел в эту минуту открывала пакетик с солью, чтобы посолить картошку. Ее рука замерла.

— Нет, нет, совсем не тяжелое. И совсем не такое, как у других. Мои родители артисты. Более тридцати лет мы с ними разъезжали с представлениями, в которых пели и танцевали. Нас было шестеро, и мы исколесили всю страну, правда, в некоторых местах мы потерпели провал. Но моя семья… — Она улыбнулась, машинально потягивая пиво. — Она у меня замечательная. Делами занимался Трейс, он же лучше всех играл на пианино. Меня всегда приводило в отчаяние, что я никак не могла превзойти его в этом, как бы сильно ни старалась.

— Обычное подростковое соперничество.

— Разумеется. Без него жизнь была бы совсем скучной. Мы с Трейсом были так похожи, что не могли долго дуться друг на друга. Зато с сестрами у меня не было ничего подобного. Мы были просто частью друг друга. — Она отхлебнула пива прямо из бутылки и посмотрела на город, лежавший внизу. — И до сих пор остались такими. О боже, иногда бывает так трудно жить в разлуке с ними! Когда мы были маленькими, мы мечтали о том, что всю жизнь будем выступать вместе. — Она ощутила укол сожаления, что их мечты не сбылись. — А потом мы выросли.

— Что значит «выступать»?

Рассмеявшись, она слизнула соль с пальцев.

— Вы что, никогда не слышали о тройняшках О’Харли?

— К сожалению, никогда.

— Ну, если бы вы нас услышали, то испытали бы гораздо более сильное сожаление. Мы исполняли на три голоса популярные песенки и песенки из шоу в старомодном стиле.

— Так вы еще и поете?

— Доран, я не просто пою, я пою отлично.

— Но вы никогда не пели в своих фильмах.

Она пожала плечами:

— Как-то не получалось. Мэт говорит, что хочет удивить публику и устроить мне сольный концерт, где я смогу спеть несколько песен и, может быть, станцевать. Да, — произнесла она, искоса взглянув на него. Я умею танцевать, мой отец умер бы от стыда, если бы я не умела.

— Почему же вы не танцуете?

— Не представлялось такой возможности. Кроме того, я решила сосредоточить все свои силы на том, что получается у меня лучше всего.

Квин скомкал пустой пакет и положил у своих ног.

— На чем же?

Шантел кинула на него насмешливый взгляд:

— На актерской игре.

Но Квин не улыбнулся в ответ, а заложил ей за ухо прядку волос.

— Надеюсь, сейчас вы не играете?

Шантел смутилась и посмотрела в сторону. Почти совсем стемнело, и на небе зажглись первые звездочки.

— Трудно сказать. Я и сама не всегда в этом уверена.

— А я думаю, что уверены.

Когда она повернула к нему голову, его губы были совсем близко. Они искушали ее.

— Не надо. Я же сказала вам, что не могу…

Его губы скользнули по ее губам, нежно, как шепот, и она застыла.

— Знаете, что я чувствовал, когда вы сегодня лежали в постели со Стерлингом?

— Нет, не знаю и знать не хочу. Я уже говорила вам, что это — моя работа.

Он уже почти обольстил ее. Квин догадался об этом по голосу Шантел. По его коже пробежала дрожь предвкушения, когда он подумал, не перейти ли к следующему этапу.

— Не уверен, кого мне хотелось задушить — вас или его, но хорошо знаю, что мне хотелось бы, чтобы вы смотрели на меня так же, как на него.