Светлана Демидова - Рубиновая верность

– В прямом, – ответил Сычев, одним движением убрал меня с дороги и ворвался в квартиру.

В кухне он тяжелым взглядом окинул Ленечку, который сидел за столом в одних плавках, вывернутых наизнанку, и, ткнув в сторону моего возлюбленного пальцем, громко крикнул:

– И чем же он лучше меня?!! Чем?!! Объясни!!

Ленечка непонимающе переводил взгляд с меня на Сычева и обратно, а я, с трудом держа себя в руках, ответила:

– Я люблю его, Саша… Прости… Хотя я уже сто раз просила у тебя прощения.

– Прощения просила?!! Ха!! – гаркнул он во всю силу своих легких.

Ленечка поднялся из-за стола и довольно миролюбиво спросил:

– Мужик! Ты чего?!

– А ничего! Мне она… – он теперь в мою сторону вытянул свой указующий перст и, истерично хохотнув, продолжил: – всего лишь сломала жизнь! Пустяки, не правда ли?!

– Это твой бывший муж? – спросил Ленечка, натягивая тренировочные штаны.

– Да! Я ее бывший муж! – подскочил к нему Сычев. – Она жила со мной!!! Я ее любил, а она… Она специально меня завлекала, пока ты… где-то прохлаждался!

– Никакой он мне не муж! – отчаянно крикнула я и попыталась встрять между ними. – И никогда не был мужем! Он так просто… никто…

Ленечка аккуратно отодвинул меня в сторону и все еще спокойно спросил Сычева:

– Ну и чего ты хочешь? Подраться?! Так я готов!

Видимо, Саша не ожидал такой Ленечкиной готовности, потому что как-то стушевался. Чувствовалось, что драться он не собирался. Но и сдаваться просто так не хотел.

– А что мне с этой драки? – спросил он. – Даже если я одержу победу, разве Рита ко мне вернется?!

Ленечка, уже теряя терпение, еще раз спросил:

– Ну так чего же ты хочешь-то?!

– Во-первых, я не хочу, чтобы меня называли «так просто» и «никто»! Ясно?!

– Ясно, – ответил Ленечка. – Это можно. Что еще?

– А еще… – Сычев повернулся ко мне. – А еще… у меня только одна жизнь, Рита! И даже если эта не удалась, другой не будет! Неужели ты думаешь, что я позволю вот так запросто рушить ее?!!

– А что же… – жалко пролепетала я, не зная, как закончить предложение. Не спрашивать же его в третий раз: «Чего же ты хочешь?»

– Вы должны заплатить по счетам! И вы заплатите!!

Ленечка все-таки вынужден был спросить:

– Да чего же тебе надо, в конце концов?! Как заплатить-то? Деньгами, что ли?!

– Больше всего я хотел бы, чтобы ты сгинул отсюда!! – выплюнул ему Сычев.

Ленечка снисходительно улыбнулся:

– Это невозможно. Я люблю ее. Да и Рита любит меня. Изменить это никто не в силах. Мы пытались жить друг без друга, но ничего не получается. Да ты, видать, и сам знаешь.

– Изменить в этой жизни можно все! И я это сделаю! Вы еще меня вспомните!! – закончил разговор Саша и, печатая шаг, удалился из моей квартиры.

Я хотела было предложить ему забрать свои вещи, которые так и «жили» на балконе в полиэтиленовом мешке, но поняла, что момент явно неподходящий.

После ухода Сычева ужинать совершенно расхотелось. Мы с Ленечкой сидели за столом друг против друга и с отвращением смотрели в тарелки, на которых покрылись стылым жиром куски любовно приготовленного мной цыпленка-табака с румяной жареной картошкой.

– И все-таки, что это за тип? – после длительного молчания спросил Ленечка.

– Это не тип. Это Саша Сычев. Он преподает историю в нашем университете, – ответила я.

– Мне все равно, что он преподает! Тебе он кем приходится?

– Мне он приходится… бывшим любовником… Понимаешь, бывшим!

– Отлично! Замечательно! – нехорошо ухмыльнулся Ленечка. – Любовником, значит! Ну и как он? Ну… в качестве любовника?!!

– Леня! Перестань! Я же не спрашиваю, как тебе было с… в общем, с Наташей… и, возможно, еще с кем-нибудь другим…

– А ты спроси!! Спроси!!

– Перестань, Леня… И так уже есть расхотелось…

– А я скажу тебе! Скажу! Мне не стыдно! Я женился на Наташе, чтобы тебя из сердца и души выбросить!!! И я старался изо всех сил ее любить! А любовницей она была хорошей, потому что любила меня по-настоящему! Любила! Ни на кого не меняла! Ждала меня, ждала и… дождалась…

Ленечкин голос дрогнул. Он резким жестом смахнул со стола тарелку. Бедный цыпленок всей своей жареной грудью шмякнулся о стену и съехал по ней на пол. Тарелке же ничего не сделалось. Она упала на пол и не разбилась. «К несчастью», – подумала я. Тарелки должны биться, на то они и тарелки.

– Но ты же сам, Ленечка, от меня отказался! – прорыдала я. – К Кашину зачем-то приревновал…

– Скажешь, что не было повода?

– Не было! Не было! Не было! Ты же сам знаешь, что мы рождены друг для друга! Я долго в это не верила. Проверяла. Но ведь убедилась, Ленечка! Я только тебя люблю! Все эти мужчины… Они ничего не значили в моей жизни! Клянусь!

Ленечка не отреагировал. Он сидел, уставившись на блестящие жирные полосы, которые оставил на стене цыпленок. Я бросилась к нему, плюхнулась на пол, обняла за талию и прижалась лицом к теплому его боку.

– Люблю тебя… одного тебя люблю… – шептала я и целовала его чуть шершавую кожу. – И ты ведь знаешь это… Знаешь… И тоже меня любишь… Одну меня… И сколько бы ты сейчас ни гневался, все равно хочешь быть только со мной… Никуда ты не денешься… Ленечка… Мой Ленечка…

И он не смог вытерпеть моих жалящих поцелуев. Он откликнулся, и сполз с табуретки на пол ко мне и цыпленку, и сам принялся целовать меня и тоже говорить и говорить об этой чудовищной силы любви, которая через все жизненные препятствия толкает и толкает нас друг к другу.

Тогда мы так и не поженились. Елизавета Семеновна, как и обещала, сшила потрясающее свадебное платье: нежно-голубое с кружевными вставками, но надеть его мне не довелось. Саша Сычев сдержал свое слово. Мы его не раз еще вспомнили. Он отомстил нам очень примитивно, но с этой стороны мы удара никак не ждали, а потому пережили все очень тяжело. Честно говоря, угрозу Сычева мы сначала вообще всерьез не приняли. Ну что может нам сделать какой-то историк, который даже не преподает в том вузе, который заканчивает Ленечка! Да ничего! Но Саша смог.

Сначала мы не понимали, что это Сашина месть. А потом…

В своем повествовании я уже упоминала родную сестру Зацепина – Любашку. Любашка была двумя годами старше нас с Ленечкой и к тому моменту, когда мы собирались пожениться, вообще с нами почти не пересекалась, поскольку сама уже вышла замуж и жила в квартире мужа на улице Пестеля. Замужем она была всего полгода, а потому, кроме мужа Женьки, ее мало что интересовало, и мы с Ленечкой – в том числе.

Началось все с того, что Елизавета Семеновна с опрокинутым лицом вдруг попросила нас отложить на недельку-другую нашу свадьбу. Любашка-де до того не в себе, что грех веселиться. Мы с Ленечкой возмутились и поехали на улицу Пестеля узнавать, что такое стряслось с его сестрой, отчего нам уже не только жениться нельзя, но даже и веселиться.