У врага за пазухой (СИ) - Мария Сергеевна Коваленко
— Очень точно! Последний сатрап. — Я прикладываюсь ладонью к половинкам. Не бью и не глажу. — А если и дальше будешь так себя вести, скоро стану еще и психопатом! — Делаю контрольный шлепок и только сейчас начинаю ощущать, как отпускает.
Словно пружина. До этого момента она была сжатой, а теперь распрямляется — выравнивает свои кольца. За ребрами больше не щемит. Даже дышится легче. Первый в моей жизни случай, когда от порки становится так же хорошо, как от секса.
На ее счастье, Кира, похоже, понимает, что пока лучше молчать. Пару минут акула покорно лежит у меня на коленях. Гневно сопит, но не пытается вырваться или ударить.
— Если Галина хоть что-то рассказала или согласилась на интервью, тебе и по собственной квартире передвигаться будет опасно, — объясняю я правду жизни. — Буровой уже много лет живет в Китае, но у него хватает связей, чтобы присматривать здесь за бывшей.
Осторожно, чтобы не сделать больно, возвращаю на попу Самсоновой белье и штаны. Потом помогаю Кире сесть на сиденье и заботливо пристегиваю ремнем безопасности.
— Его бывшая мне отказала, — опустив голову, отвечает она.
— Даже так?!
Теперь становится не просто хорошо, а прекрасно. Из двух опасных баб хотя бы одна оказалась с мозгами.
— Вы как сговорились все!
— Звери.
Я блаженно откидываюсь на подголовник. В офисе до хрена срочной работы, у охраны и Клима — сто процентов новые вопросы. А мне по барабану.
— Еще какие! — Кира отворачивается к окну.
— Обедать со мной поедешь?
До этого момента и не думал ни о какой еде: хватало проблем посерьезнее голода. А сейчас как пропасть в желудке образовалась.
— К тебе домой? Нет, — звучит уже не так воинственно.
— В ресторан. — Я прикидываю, куда бы отвезти Киру, чтобы поменьше людей и поближе к моей квартире.
— Вначале отшлепал, а сейчас ухаживать собрался? — Она смеется чему-то своему, женскому. Прыскает как девочка.
Наверное, тоже побочка от порки.
— Я ж говорил. — Выруливаю на основную улицу. — Крыша с тобой едет, и тормоза отказывают.
— Бедняжка. Вот встрял. — Кира кусает губу.
С виду она совсем не злая. Тоже какая-то расслабленная, будто пьяная. И красивая, несмотря на дурацкий костюм.
— Встрял.
На первом же пешеходном переходе, пустом и безлюдном, я торможу машину. Обняв Киру за затылок, притягиваю ее к себе и жадно целую.
— Это твое «прости»? — шепчет она, когда отпускаю.
— Это… — Щелкаю по носу. — Не молод я уже для таких нагрузок на сердечную мышцу. Больше не убегай!
Глава 36
В знакомом ресторане я прошу администратора посадить нас в отдельную ВИП-комнату и сразу беру меню.
Впервые за время сегодняшней встречи Кира покорно следует за мной, а оставшись наедине, даже снимает свой пиджак.
— Так намного лучше! — Скольжу взглядом по ее белой полупрозрачной блузке.
Самсонова — первая в моей жизни женщина, которая вечно прячет самое красивое за дурацкими тряпками. Если бы не красное платье на юбилее редакции, и желания не возникло бы раздеть это чудо. Так бы и жил — без головной боли и с порядком на работе.
— Еще лучше, наверное, совсем без ничего? — Акула, похоже, полностью отошла от шока.
— Однозначно. На мне или подо мной. В некоторых вопросах я за равноправие.
Тычу вошедшему официанту на пункты в меню и следую примеру своей дамы — избавляюсь от пиджака.
— В машине ты сказал, что Китаец следит за бывшей женой… — задумчиво начинает Кира.
— Я почти уверен. У этого мужика жуткая паранойя. Он контролирует все, к чему прикасается, и всех, с кем ведет дела.
— Значит, и тебя? — Она наклоняется вперед.
— Есть такая вероятность.
Я тону взглядом в отвороте блузки. Собачка Павлова, блин. На выгуле.
— Ты ему очень нужен? — Кира расстегивает еще одну пуговицу.
Манипулирует с коварством, доступным только женщинам.
— В настоящий момент он частично зависим от меня и моего племянника. — Наливаю себе воду.
— Вы все еще сотрудничаете?
— Все еще.
— Это как-то связано со строительством нового жилого квартала? Я читала, что ваша компания недавно объявила тендер.
Копает акула так же хорошо, как бегает от меня. Профессионалка.
— Да.
— То есть у вас есть какой-то план, как избавиться от Китайца.
Кира кивает самой себе. Ее глаза вспыхивают.
— О подробностях можешь не спрашивать, — заранее гашу ее энтузиазм. — Я и так рассказал больше, чем мог.
— Догадываюсь. — Она отбирает у меня стакан и делает глоток. — А как Буровой вообще смог перетянуть тебя на свою сторону?
— Вообще-то, мы приехали сюда обедать. Разговоров в меню не было.
— Галина сказала, что он умеет заставлять работать на себя. Шантажом и прочими грязными методами.
— Мм… А что еще она сказала?
— Что ты порядочный мужчина, а твой племянник гений, — с улыбкой произносит Кира.
— Даже так! — хмыкаю я.
— И что вы на крючке у Китайца.
— Твое любопытство хоть иногда отключается? — Вопрос скорее риторический.
Впрочем, Кира не спешит на него отвечать. Вместе со мной следит за тем, как официант поправляет приборы и расставляет закуски.
Несколько долгих минут мы оба молчим, иногда переглядываемся. Ждем. Лишь когда парень уходит, жизнь в кабинке снова оживает.
— Китаец тебя чем-то шантажирует? — Кира смотрит с тревогой.
— Пробуй закуски. Кормежка здесь отменная. — Я играю в ту же игру, что и моя глухая рыбешка.
— Ты кого-нибудь покалечил или убил? И он это выяснил?
— Скоро еще горячее принесут. Так что давай, тренируй желудок.
— Нет… ты не убивал. — Она откидывается на спинку стула. — Буровой нашел твое слабое место!
— Ну, не хочешь — как хочешь. — Накалываю на вилку сразу несколько тонких кусочков говяжьего ростбифа и тяну в рот.
— Это была женщина? Ты любил ее? — Акула все не унимается. С тормозами совсем беда.
— Отличное мясо! Тает во рту.
— Не женщина. — Лицо Киры меняется. Больше нет никакого напряжения, а из взгляда пропадает любопытство.
— Допрос закончен? — интересуюсь я на всякий случай.
— Да. Ты ввязался во все из-за племянника. Это ему угрожал Китаец. Его шантажировал и вынудил работать на себя.
От этих слов ростбиф застревает в глотке. Чтобы не подавиться, приходится влить в себя остатки воды. Но о дальнейшей трапезе думать уже не хочется.
— Буровой упек Клима за решетку, а потом чуть не убил его сестру… мою племянницу, — сознаюсь, откашливаясь.
— Ты не мог оставить их одних. — Кира обхватывает себя руками и вздрагивает, словно ей тоже сейчас больно.
— Я уже потерял одного близкого человека. Больше никого терять не намерен. — Встаю и протягиваю руку.
— А как же еда? — Кира растерянно
