Нора Робертс - Незабудки для тебя

— Реми говорил, у них была внучка, дочь одного из братьев.

— Здесь тоже начинаются загадки. Согласно городским архивам, в 1898 году Люсьен Мане женился на Абигайль Роуз, и в следующем году у них родилась дочь. Однако записей о смерти Абигайль в архивах нет. После гибели Люсьена старшие Мане официально отказались от девочки. Вычеркнули ее из завещания. Скорее всего, ее вырастили Роузы. Об Абигайль Роуз мне не удалось найти ничего, кроме года ее рождения и даты свадьбы.

— Может быть, после смерти Люсьена они выгнали ее из дома вместе с ребенком?

— Возможно. Я рассказала об этом Реми. — Эффи подошла к окну, бросила взгляд на сад. — Он говорит, смутно помнит какую-то историю насчет того, что вроде бы жена Люсьена Мане сбежала от мужа с любовником.

Эффи повернулась к Деклану.

— Потомки тех Роузов в это не верят. По их мнению, Мане сыграли с девушкой и ее дочерью какую-то грязную шутку. И о ней самой, и о том, что произошло, ты сможешь узнать больше, если поговоришь с кем-нибудь из семьи Роуз или Симон.

— Больше узнаю о девушке, которая то ли умерла, то ли пропала без вести сто лет назад?

— Дорогой мой, ты ведь на Юге. Сто лет назад — это здесь как вчерашний день. Когда она вышла за Люсьена, ей было всего семнадцать лет. Выросла она на Болоте. Неравный брак, семья Мане наверняка его не одобряла. Вряд ли ее жизнь в этом доме была такой уж благополучной. Может быть, у нее кончилось терпение, вот она и сбежала. А с другой стороны… Я же видела что-то в той комнате наверху. Видела мертвую женщину. Конечно, я в такие глупости не верю. Точнее, не верила раньше. — Голос Эффи звучал взволнованно. — А теперь не знаю, что и думать, но хочу выяснить, что все это значит.

— Ладно, расспрошу мисс Одетту. И Лину. Кстати, с Линой у меня в понедельник свидание.

— Правда? — Эффи сразу повеселела. — Похоже, скоро у нас появятся новые поводы для слухов и домыслов! — Она поставила на стол пустой стакан. — Ладно, мне пора. Завтра пришлю сюда Реми, чтобы он помог тебе с гостиной и не путался у меня под ногами. Мне надо заказать платье и еще кое-что к свадьбе, а мужчины в этом деле лишние.

— Договорились, я его займу работой до позднего вечера.

— Почему бы тебе не вернуться в город вместе с ним? — спросила Эффи, уже направляясь к дверям. Ей вдруг отчаянно захотелось схватить Деклана за руку и вытащить из этого таинственного и зловещего места. — Поужинаем вместе, потом сходим в кино…

— Спасибо, Эффи, но, право, не стоит обо мне беспокоиться.

— Прости. Но как подумаю, что ты здесь совсем один, вдали от людей, в этом доме с той комнатой наверху… — Она опасливо покосилась в сторону лестницы. — От этого дрожь пробирает.

Деклан чмокнул ее в лоб.

— Выше нос! Призраки еще никогда никому не вредили. Они же мертвые!

Однако в эту ночь, лежа без сна, прислушиваясь к шуму дождя, завыванию ветра и монотонному позвякиванию магических бутылок за окном, Деклан уже не был уверен в том, что его призраки мертвы.

В воскресенье он устроил себе выходной. Спал до полудня, а после пробуждения еще часок повалялся в кровати, листая книги, принесенные Эффи.

Она отметила страницы, по ее мнению, представляющие для него особый интерес. Деклан с интересом рассматривал черно-белые фотографии старинных колониальных особняков. Холодок пробежал по его спине, когда на выцветшем снимке перед ним предстал Дом Мане — на рубеже веков, во всей своей славе и великолепии.

Парадная фотография Анри и Жозефины Мане такого трепета не вызвала. Однако разглядывал он ее с любопытством. Женщина, несомненно, была красива, и старинный наряд — расшитое цветным узором вечернее платье с глубоким вырезом, пышной юбкой, неправдоподобно тонкой талией и рукавами-фонариками, высокая прическа, подхваченная гребнями, — подчеркивал ее элегантную аристократическую красоту.

И все же было в ней что-то неприятное. Какая-то холодность, жесткость, и Деклан понимал, что связано это вовсе не с качеством снимка и не с застывшим лицом и позой, характерной для старинных фотографий. Даже аристократическая хрупкость не могла скрыть какую-то злую силу, заключенную в этой женщине. Деклан не удивился бы, если бы узнал, что у Жозефины Мане было недоброе сердце.

Через несколько страниц в книге он увидел портрет Люсьена Мане, и от волнения у Деклана перехватило дыхание.

Он уже видел его лицо! Во сне. Юный принц с развевающимися на ветру золотыми волосами — прошлой ночью он скакал по дубовой аллее на кауром жеребце, и солнце играло на его сапогах.

Может быть, сработала сила внушения? Он ожидал увидеть это лицо наяву — вот и спроецировал виденное во сне на фотографию этого Люсьена?

Так или иначе, сходство этого реально существовавшего человека и всадника из его сна поселило в Деклане нешуточное беспокойство.

Встав с постели, Деклан решил отправиться в город и пройтись по местным антикварным магазинам. Однако спустя час он уже входил в «Этруа».

В воскресенье бар был забит людьми до отказа. Были здесь и туристы, и местные: с тайным удовлетворением Деклан отметил, что уже научился отличать одних от других. Музыка на сей раз гремела из музыкального автомата: энергичная танцевальная мелодия вплеталась в гул голосов за столиками и у стойки бара.

Аромат жаркого напомнил Деклану, что сегодня он не завтракал. Увидев за стойкой хорошенькую блондинку, которую он запомнил с предыдущего визита сюда, Деклан подошел и улыбнулся ей.

— Привет! А Лина здесь?

— У себя в кабинете. Дверь справа от сцены.

— Спасибо.

— На здоровье, красавчик!

Он постучал в дверь, на которой висела табличка «Только для персонала», приоткрыл ее и просунул голову внутрь. Лина сидела за компьютером. Волосы ее сегодня были зачесаны назад, открывая стройную шею. И Деклану захотелось покрыть ее поцелуями.

— Привет! Где сидишь?

Она откинулась на спинку стула, с наслаждением потянулась.

— А ты быстро учишься. Что тебя сюда привело, голубчик?

— Гулял неподалеку, вот и решил: дай-ка загляну к тебе, спрошу, не хочешь ли со мной пообедать. В качестве прелюдии к завтрашнему ужину.

Со вчерашнего дня она вспоминала о нем куда чаще, чем хотелось бы. И вот, словно материализовавшись из ее мыслей, он возник на пороге во всей своей неотразимой мужественности.

— Не могу. Подвожу бухгалтерию.

— А я тебе помешал? Страшно жаль… — И все же он вошел и присел на край стола. — Я принес тебе подарок.

Только сейчас она заметила сверток у него в руке.

— Неужели ты засунул туда машину?

— Все в свое время. Будет и машина.