Слуги этого мира - Мира Троп
Стражи ее поняли.
Мужчины по очереди заходили в комнату гостьи и подолгу рассматривали вывернутую наизнанку душу Помоны. Единственным бессменным наблюдателем на правах сопровождающего был Ти-Цэ. Он стоял подле крепко сжавшей челюсти женщины и долго не сводил непроницаемых глаз с портрета, который Помона изобразила на стене прямо напротив своей постели, в том же стиле, что и остальную часть ее исповеди: мелкими штришками, так, как рисуют схемы для будущих тканей.
К вечеру дерево вновь обросло Стражами. Все лица до одного были обращены к бордовой до корней волос, но решительно вскинувшей голову Помоне.
Постепенно их могучие головы одна за другой склонялись перед ней, до тех пор, пока поднятой не осталась только ее собственная. Ниже всех подбородок к земле тянул Ти-Цэ.
19
– Так значит, вы вступите в должность Посредника?
Помона отвела глаза.
Они сидели на каменном полу смотровой площадки и болтали ногами, которые просунули между прутьев перегородки. Наблюдали за тем, как старая звезда пудрит щеки темно-синими облаками – готовится ко сну.
Несколько Стражей стояли чуть поодаль, у медного колокола, и переговаривались друг с другом. Надвигалась ночь, но сегодня жизнь в Сером замке била ключом: те, кто возвращался с патруля, еще заходили в покои Помоны в порядке очереди. Ее поступок изгнал усталость из их тел, и их возбужденные голоса можно было услышать даже здесь, на самом верху.
– Пока не знаю, – ответила Помона. – Я не знаю, достойна ли этого. Не с ваших слов. Я не решила для себя, понимаешь?
Ти-Цэ кивнул. Он по-прежнему наблюдал за засыпающим Пэчром.
– Единственный шанс увидеть Новый мир таким, каким мне хочется его видеть – самой встать во главе перемен. Своими руками сделать Пэчр другим. – Помона вздохнула с такой натугой, словно на ее груди лежала десятифунтовая гиря. – Мне это понятно. Как и то, что, если передать все в чужие руки, то будет бесполезно умолять наладить мою жизнь кого-то другого так, как я хочу. Но я не могу взять ответственность на себя… сейчас.
– Мы окажем вам любую посильную помощь.
– На это я и рассчитываю, – сказала Помона.
Ти-Цэ скосился на нее.
– Что сейчас вам от нас требуется?
– Чтобы вы продолжили меня учить.
На сей раз Ти-Цэ открыто повернулся к ней.
– Чтобы вы продолжили преподавать мне школу жизни, – пояснила Помона, – но теперь иначе. На другом уровне.
– Что именно вы хотите изучать?
– Вас, – сказала она очевидное. – Я выходец из народа и хочу получить ответы на множество вопросов не меньше, чем любой поселенец. И как Посредник… То есть, если бы я согласилась стать Посредником, мне хотелось бы дать людям возможность понять вас, а вам – понять нас. Но прежде, нужно как следует разобраться во всем самой.
– Хорошо, – сказал он после небольшой паузы. – Этого мы от вас, в конце концов, и хотели. Я пообещал, что окажу вам помощь, и обещание выполню.
– Ты продолжишь быть моим сопровождающим?
– Таково распоряжение Старших. Да.
– Это чудесно!
– Но помните, – осадил он ее, – что то, как много вам удастся разузнать, будет целиком зависеть от вашего умения задавать правильные вопросы.
– Понимаю. Один как раз назрел прямо сейчас.
– Какой?
– Ты будешь персик или нет?
Ти-Цэ уставился на нее. Помона протянула ему один фрукт из тех, что остались в ее обеденной чаше. Он рассеянно взял его, повертел так и эдак и поморщился.
– В чем дело? Стражи их из рук не выпускают. Почему ты всегда отказываешься?
– Да разве это персик? – Ти-Цэ лениво перекатывал его из ладони в ладонь, словно только на то он и годился. – Собратья, и я иногда, едим здешние персики за неимением ничего получше. Не сказать, что от этого много удовольствия. Мелкие, почти безвкусные. Тут дело просто в привычке. Вот и едим.
– В привычке?
– О, да. – Ти-Цэ подбросил персик и с размаху поймал. – Дома, – с нажимом сказал он, – персики совсем другие. Большие, мясистые, да и пахнут по-другому.
Он с досадой подкинул персик над головой снова, будто фрукт причинил ему личную обиду.
– Кстати о доме, – осторожно сказала Помона, – на стенах вы рисуете что-то с ним связанное?
Ти-Цэ помялся, но, когда вновь повернулся к ней, его взгляд наткнулся на ее ногти, из-под которых еще не вымылся до конца мел. Он больше не видел перед собой Помону. Мысленно он вернулся в ее комнату.
Лицо Ти-Цэ под намордником разгладилось. Он вздохнул и наклонил голову, как будто прислушивался к собственному голосу.
– Именно дом мы и рисуем.
– То есть?
– Что вы видели на стенах в комнатах Стражей?
Помона чувствовала себя полной идиоткой, но все же промямлила:
– Узор… какой-то розовый.
Ти-Цэ снисходительно кивнул, будто засчитал попытку.
– Так-то оно так, но, чтобы понять задумку, вам нужно было посмотреть на картину в целом. Вы помните, что было в спальнях еще?
– Да ничего особо. – Помона хмурилась звездам. – Самодельная лежанка да ветвь, из коридора которая тянется.
– Это и есть необходимая деталь. Ветвь – это основа, к которой мы только дорисовываем фон. Мы рисуем пышную розовую крону из плодовых цветов.
– Вы живете в персиковом саду? – совсем не нашлась Помона.
– Прямо на деревьях.
Нижняя челюсть Помоны упала на грудь. Она сделала попытку прикрыть рот рукой, но только ударила себя по носу.
– Извини, я просто… немного…
– Понимаю.
– Хорошо. Вы живете на деревьях, – четко и ясно проговорила она, скорее для себя, нежели для Ти-Цэ. – Ладно. А… как?
– Все очень просто. – Он вновь перекинул персик из одной руки в другую. – У каждого поколения есть свой «ярус». Чем младше член семьи, тем ниже к земле строит гнездо. Когда Старшие из нас умирают и освобождают верхушку, все ныне живущие перебираются выше, и нижние ветки освобождаются для созревающих детей. А те полноценно обживаются на них с приходом, как у вас это называется, супруга.
Глядя только перед собой, Ти-Цэ потянул персик ко рту, но наткнулся фруктом на стенку намордника. Он рассеянно посмотрел на него. Покачал головой и опустил руку обратно на бедро.
– Слушай, почему бы тебе не снять это? Свою маску. – Помона указала на собственный затылок, туда, где у Стражей находились застежки. – Наверное, в ней не особо удобно? Зачем вы вообще их носите?
– Это часть служебной формы, – ответил Ти-Цэ и высоко поднял подбородок. – Без маски не положено.
– Но в ней ты не сможешь поесть, верно?
– Не больно-то и хотелось. Сказано же – дело привычки.
– А если я прикажу?
– Что?!
Помона усмехнулась.
– Не я дала себе власть. Как же мне воспринимать эту затею всерьез, если даже ты не воспринимаешь?
Из прорезей в районе рта намордника Ти-Цэ вырвался долгий, шипящий выдох. Он вытащил ноги из разъемов между прутьями, подобрал их под себя и развернулся к женщине всем корпусом. Страж долго вглядывался в ее взволнованное лицо. В какой-то момент он скосился на сослуживцев, которые до сих пор стояли на колокольне. Они ничего не сказали
