Кей Хупер - Полет ворона

Лампа все еще была включена, и он уставился в потолок, в то время как она спокойно спала около него. Кошмары. Тени прошлого? Он мог догадаться о причине и задавался вопросом, как часто будет посещать Рейвен сестра, которую она нашла умирающей. Было ли это частью ее прошлого, которое навсегда омрачит настоящее и будущее? Сможет ли он проникнуть в ее израненную душу и вылечить ее? Джош не знал. Он только знал, что должен. Так или иначе.

Джош проснулся незадолго до рассвета, сразу ощутив холод там, где прежде было тепло. Одним быстрым рывком он сел, но потом расслабился, увидев Рейвен возле окна. Она была в белом халатике и стояла сбоку от окна, где никто не мог увидеть ее с улицы, слегка отодвинув тяжелую штору и выглядывая наружу. Выражение лица выдавало ее напряженное состояние. Джош отметил, что она не осознает своих осторожных движений, и это его напугало.

— Рейвен?

Она, улыбаясь, повернулась и пошла к кровати.

— Доброе утро. — Когда она села на кровать, вытянув ногу, короткий халатик задрался и обнажил ее бедро. Джош неосознанно потянулся рукой к шелковистой плоти, притянутый словно магнитом.

— Доброе утро. — Свободной рукой он обнял ее за шею и мягко потянул на себя для поцелуя, потом неохотно перевел взгляд на свет, изо всех сил старающийся проникнуть через шторы. — Я полагаю, мне пора уходить.

— Наверное. — Ее улыбка на мгновение дрогнула. — Если заметят, как ты уходишь, то ты будешь в опасности. Но…

— Но?

— Я не хочу, чтобы ты уходил.

Он поцеловал ее снова, вглядываясь в ее глаза:

— Ты должна сегодня с ним встречаться?

Рейвен не нужно было объяснять о ком речь.

— Днем и вечером.

— Тогда я могу остаться на некоторое время.

Она колебалась:

— Жизненный опыт говорит мне, что не должен. Это рискованно, очень рискованно. Хаген бы назвал это неоправданным риском. Но Леон и охрана считают, что спать я ложусь поздно и сплю допоздна, поэтому никто не побеспокоит меня до обеда.

Джош только сейчас обратил внимание на музыку из магнитофона, глушившего сигналы жучков в гостиной, и кивнул на него головой:

— Разве никого не удивит, почему он играл все ночь?

Рейвен отрицательно покачала головой:

— Нет. Я часто включаю его на всю ночь. Теоретически, если ты приучаешь людей к чему-то, то они через некоторое время вообще не обращают внимания на это.

Он отвел в сторону от ее лица темные, тяжелые волосы и посмотрел на нее. Любовь к ней переполняла его.

— Мне не хотелось бы подвергать еще большей опасности тебя или себя, но мне не хочется и уходить.

На этот раз она не колебалась:

— Оставайся.

Они не могли полностью отгородиться от всего мира, но сумели забыть его. На время. После совместно принятого душа они снова вернулись в кровать. Солнце поднялось высоко, когда они, наконец, добрались до кухни, чтобы позавтракать. Одеваться они не стали, потому что каждый брошенный взгляд помогал узнать друг друга лучше, и избавление от одежды стало бы тратой драгоценного времени.

Джош ощущал мимолетность времени, знал о неустойчивости их положения. Отказываясь давить на нее, он боролся с инстинктами, убеждающими схватить девушку и никуда не отпускать. Задача была почти невыполнимой, так как Рейвен отзывалась мгновенно и безудержно, но … ее глаза оставались загадочными.

Никогда в жизни он не считал себя неуверенным человеком, но в течение этого утра он познал весь ужас этого чувства. Рейвен сказала, что любит его, и Джош верил ей. Она любила его, но, несмотря на это, их совместное будущее было под сомнением. И не только из-за ее прошлого, но и из-за его собственного.

— Тебя беспокоит, кто я? — спросил он поздним утром. Джош неохотно одевался, а Рейвен наблюдала за ним, свернувшись на кровати.

Она моргнула и улыбнулась:

— Не знаю. Думаю, немного пугает.

Джош сел на край кровати и нахмурился:

— Почему?

— Ты всегда на виду. — Она говорила медленно, тщательно выбирая слова. — А я никогда не была публичным человеком. То досье на тебя невероятно. Все, что ты делаешь — сенсация. Такие, как ты и твои знакомые, двигают мир вперед.

— Я — просто человек, Рейвен. Никогда не забывай это. И я не планирую быть на виду в будущем. Это уже было. У меня есть четыре жилища, но ни одно из них не является домом. Я хочу жить в настоящем доме. С тобой. — Он положил руку на простыню, прикрывающую ее плоский живот. — И детьми.

— Я могу думать только о сегодняшнем дне, — прошептала Рейвен, стараясь не представлять, на что это похоже — носить его ребенка, стараясь не позволить волшебству такого видения искушать ее.

Через секунду Джош кивнул. Он склонился и нежно ее поцеловал, но в его поцелуе было отчаяние, которое он не сумел скрыть. Он едва мог выговорить слова, которые скорее были просьбой, чем приказом:

— Только пообещай мне …

— Я не уеду. — Ее голос был тверд. — Я не буду убегать от этого.

Рейвен откинула с его лба прядь темных волос.

Он не мог просить большего, как бы ему этого не хотелось.

Рейвен договорилась о встрече с Леоном в его офисе, и ее второе «я» было на своем месте, когда она приказала сотруднику службы безопасности поставить ее «Мерседес» в подземный гараж. Поднимаясь на лифте, она была холодна и невозмутима. Однако, несмотря на обучение и опыт, тот факт, что ее жизнь полностью изменилась прошлой ночью, оставил свой след.

В течение пяти лет она жила в мире, где, как сказал Джош, не было ничего определенного. Каждый встретившийся незнакомец мог оказаться потенциальным врагом. Каждый незнакомец был потенциальным врагом, и оставались только редкие моменты, вроде встречи с ним, когда Рейвен не обращала внимания на опасность и подозрения, которые омрачали ее жизнь. Она почти забыла, что значит открыться другому человеку, разделить с ним интересы.

Однако вчерашняя ночь изменила Рейвен. Как жокей стипль-чеза,[6] который строит планы только после гонки, она не смотрела вперед, пока опасность не исчезнет. Было ли то простым суеверием или врожденным реализмом?

Она любила Джоша, любила со всей глубиной и уверенностью, о которых даже не представляла, но в дальнем и безопасном уголке своего сознания она позволяла себе мечтать об этом.

Но сейчас внешне Рейвен Андерсон была Ледяной Девой, и именно эта женщина хладнокровно изогнула бровь, когда обнаружила Теодора одного в офисе Леона.

— Мисс Говард не оказалось на месте, — сказала она, ссылаясь на превосходного секретаря Леона. — Где Леон?

Глаза спаниеля заморгали за толстыми стеклами очков. Теодор шагнул вперед, встречая ее со смесью беспокойства и мольбы: