Карен Робардс - Полнолуние

Виннебаго принадлежал Кловерлотским конюшням, где сейчас царил хаос в связи с самоубийством Говарда Лоуренса два дня тому назад. Предложение о «помощи», исходившее от Молли, которая любезно согласилась вывести Виннебаго в загон и подготовить его к скачкам, было с благодарностью принято конюхом, в спешном порядке заменившем Лоуренса. Запомнив все три идентификационных номера, Молли теперь оставалось лишь быстро оттянуть нижнюю губу Виннебаго и удостовериться в том, что эта лошадь, как и две другие, не подделка. Иначе говоря, что Виннебаго и есть Виннебаго.

Проверка татуировки у двух других лошадей не составила труда. Молли просто зашла в их стойла и, почесав шею одной, дав морковку другой, оттянула им нижние губы. Облегчало задачу и то, что обе лошади были старожилами местных конюшен. Охрана проявляла особое внимание лишь к «звездам» и буйным новичкам, завсегдатаи скачек не представляли особого интереса.

Молли задалась вопросом, получит ли она обещанные пять тысяч, если Уилл так и не найдет чужаков. Ее посетила и другая мысль: возможно, он вообще идет по ложному следу, и никаких махинаций не будет обнаружено. Это был бы наилучший исход – разумеется, при условии, что ей заплатят. Не помешало бы сбить спесь с этого напыщенного детектива.

– Все готово? – Появился жокей Стив Эмерсон, разодетый в зеленые с золотом шелка Кловерлотских конюшен. Молли кивнула, уступая место наезднику. С ипподрома донеслось объявление о начале парада участников. Было около часа дня. Близилось время первого заезда.

Виннебаго вместе со всеми другими лошадьми повели на ипподром, сделав последний фотоснимок перед стартом. Молли посмотрела вслед скакуну, пока он прокладывал себе дорогу сквозь редеющую толпу, и развернулась, направившись в конюшню номер пятнадцать. Зрителям предстояло зрелище. Ей же нужно было работать.

Уилл, как всегда элегантный в темно-синем спортивном пиджаке и брюках цвета хаки, наблюдал за ней, стоя чуть в стороне от толпы, на дорожке, ведущей к конюшням. В руке у него было свернутое в трубочку расписание скачек. Молли видела его сегодня впервые, и его присутствие оказалось полной неожиданностью для нее.

Она сразу различила его в толпе, их взгляды встретились и какое-то мгновение не отпускали друг друга. Как ни странно, встреча с ним вызвала в ней прилив не раздражения или неприятия, а теплой волны удовольствия. Поймав себя на том, что искренне рада его видеть, она ужаснулась собственному открытию.

Уилл сложил руки на груди и щурился на солнце, в лучах которого его волосы казались золотыми, а кожа бронзовой. Молли отметила, что смотрится он недурно. И, пожалуй, даже красив. Разумеется, для своего стариковского возраста.

Еще больше ее удивило то, что она невольно улыбнулась ему.

Уилл ответил взаимностью – медленная улыбка появилась на его губах, уголки глаз чуть дрогнули. Было что-то в его улыбке – некий интим, намек на особую связь, о существовании которой знали только они двое. Молли несколько опешила от столь откровенной демонстрации их отношений. Но потом вспомнила: отношения как раз не были секретом. Не подлежала разглашению лишь тайна его личности.

Направляясь к нему, она чувствовала, как все шире и теплее становится ее улыбка. Бог знает по какой причине.

– Вот те на, сама мисс Молли! – Пара сильных мужских рук подхватила ее сзади, закружила и вновь опустила. Едва коснувшись ногами земли, Молли высвободилась из грубых объятий и обернулась, готовая обрушиться на бесцеремонного нахала.

– Ты что ж, теперь работаешь на Кловерлотских конюшнях? – На нее с усмешкой взирал Торнтон Уайланд, ничуть не смущаясь гнева, которым полыхали ее глаза. – После того как ты указала Симпсону, куда идти, я решил, что ты больше не вернешься в конный бизнес.

– Выходит, ты ошибся. Я по-прежнему работаю на Уайландской ферме. – Торнтон Уайланд был ее ровесником; красивый породистый брюнет, он сводил с ума всех девчонок в округе на протяжении вот уже многих лет. С тех пор как в марте прошлого года Торнтон бросил учебу в Корнелльском университете (это был четвертый колледж, где он пробовал себя в качестве студента) и вернулся домой, на Уайландскую ферму, он занимался исключительно тем, что вкушал прелести жизни. Молли пыталась избегать встреч с ним, но это было нелегко. Сам он считал себя Божьим даром для женщин и никак не мог понять, почему Молли сопротивляется и не ложится с ним в постель, как это делают все остальные.

Молли улыбнулась ему, но в ее улыбке не было сладости.

– И если ты еще раз прикоснешься ко мне своими лапищами, я тебе их попросту отрублю. Клянусь Богом.

Он рассмеялся, его ореховые глаза заискрились.

– Ты прелесть, мисс Молли, тебе это известно? Как насчет того, чтобы встретиться со мной в пятницу? Я тебя свожу в какое-нибудь веселое заведение.

– Ни за что на свете, – сладко пропела Молли и повернулась к нему спиной.

Направляясь в сторону Уилла – выражение его лица определить было трудно, но улыбка уже пропала, – Молли с опаской подумала о том, как бы Торнтону не вздумалось шлепнуть ее по заднице. Это был его излюбленный способ позлить ее. Видимо, Торнтон все-таки не был законченным тупицей, поскольку сегодня он воздержался от своих штучек.

– Тебе бы следовало быть почтительной с боссом. – Он зашагал рядом с ней. – Я мог бы во многом облегчить твою жизнь.

– В тот день, когда ты станешь боссом, я уволюсь, – сказала Молли, даже не повернув головы, но ускорив шаг.

– Но это случится. Ты же знаешь, что однажды я вступлю в свои права наследника.

– К тому времени ты станешь стариком, а меня здесь уже не будет. Бог даст.

– С тех пор как дед умер, тетя Элен все время говорит о том, чтобы передать управление фермой мне.

Дядя Бойс хочет нанять управляющего, но дядя Тайлер считает, что все должно остаться в семье. А ты ведь знаешь, как тетя Элен слушается дядю Тайлера.

Старик Джон Уайланд умер в декабре, его жена Сара развелась с ним еще лет десять тому назад и жила в Швейцарии. Порвав с семьей бывшего мужа, она даже не приехала на его похороны. Их дочь Элен – она жила в Большом доме со своим мужем Уолтом Траппом и дочерью Нейли – вынуждена была взвалить на себя управление конефермой после смерти отца. Бойс, младше Элен на восемь лет, был адвокатом и в качестве места жительства чередовал роскошные дома в Лексингтоне, Лейк-Плэсиде, Нью-Йорке и Палм-Бич, в то время как Тайлер, самый младший из Уайландов, занимал дом для гостей на территории фермы. Тед Уайланд, отец Торнтона и старший сын Джона, умер лет десять тому назад. Элен Трапп воспитала племянника, и он считал Уайландскую ферму своим домом.