Сюзанна Брокман - Телохранитель

— Как видите, я осталась жива…

— Но должно быть, получили травму на всю жизнь. Неудивительно, что вас мучают ночные кошмары.

— С тех пор я не выношу собак, даже маленьких, величиной с ваш кулак.

Только тут Алессандра заметила, что на Гарри были ярко-синие трусы и белая тонкая майка, плотно обтягивавшая его мускулистую грудь, отчего плечи казались шириной в милю.

Она отвела взгляд, стараясь не вспоминать о том, какими теплыми и надежными ей представились его руки вчера, когда он обнимал и утешал ее. Она даже чуть не позволила ему поцеловать себя, но это было бы безумием.

И все же, хотя Гарри казался ей грубым, неотесанным, однако из всех многочисленных агентов Бюро, с которыми ей довелось пообщаться в последние дни, он один был с ней совершенно честен. И она ему доверяла, по крайней мере настолько, насколько вообще могла доверять кому бы то ни было.

Похоже, ее красота не оказывала на него никакого воздействия, пока в силу обстоятельств ее внешности не был нанесен такой ужасный урон: вчера днем на ступеньках крыльца она, вероятно, выглядела хуже, чем когда-нибудь в жизни. И все же именно вчера ему захотелось ее поцеловать. Он бы наверняка сделал это, если бы внезапно не открылась дверь и им не помешали.

Алессандра отвела волосы с лица и отерла влажный лоб рукавом; ее кожа блестела, пижама взмокла от пота. Она знала, что выглядит ужасно, и все равно гадала, захочет ли он теперь поцеловать ее.

— Иногда самое лучшее, что можно сделать в таком случае, — собраться с силами и встретиться с собакой лицом к лицу, — сказал Гарри. — Пока же каждый раз, встречаясь с собакой, вы чувствуете себя снова пятилетней и совершенно беззащитной. — Он переступил с ноги на ногу. — Вы знаете, как защититься от нападающей на вас собаки?

Алессандра показала на револьвер, который Гарри держал в руке:

— Ну, например, можно запастись такой штукой, как у вас. Правда, по соседству найдется множество владельцев собак, которые возмутятся, если я начну стрелять в их любимцев, приблизившихся ко мне на расстояние в сто футов.

Гарри улыбнулся и сразу, казалось, сбросил лет десять.

— Есть и другие, не столь жестокие, способы. Самое лучшее оружие — знание. Если вы сумеете сразу определить, что собака опасна, а также научитесь правильно вести себя… Знаете, у Джорджа есть опыт работы с собаками. Держу пари, что он будет рад поговорить с вами об этом утром.

Гарри снова переступил с ноги на ногу, и Алессандра поняла, что сейчас он выйдет, а она снова останется в темноте одна. Ей надо было задержать его здесь хоть чуть-чуть дольше.

— У вас бывают ночные кошмары?

И тотчас же Алессандра поняла, каким глупым был ее вопрос. Его сын умер ужасной, жестокой, бессмысленной смертью. В ее памяти зазвучал голос Гарри: «…иногда единственный способ заставить себя заснуть — это не спать по семьдесят два часа кряду…» Конечно, его мучили кошмары.

Но Гарри не обиделся, не сказал ей, чтобы она заткнулась и занялась своими делами, — он просто смотрел на нее, однако улыбка его потускнела и исчезла.

Наконец он вздохнул, и усталость ясно обозначилась на его лице.

— Хотите сандвич?

Она почувствовала, что в желудке у нее забурлило.

— Нет, но выпила бы чаю.

— Чаю? — Улыбка снова осветила лицо Гарри. — Ну что ж, чаю так чаю.

Алессандра обеими руками держала свою чашку с чаем, будто ей стало зябко и она грела об нее руки. С волосами, собранными сзади в конский хвост, в огромной, не по размеру, пижаме она выглядела почти девочкой; без косметики лицо ее было бледным, а кожа гладкой, без единой морщинки.

— Когда-то я брал уроки плавания и научился правильно двигать руками и ногами, но переплыть Ла-Манш — это не по моей части, — признался Гарри. — У меня бывает повторяющийся кошмар: улица затоплена, я на крыше машины и знаю, что должен плыть, но когда вхожу в воду, течение сбивает меня с ног, и я просыпаюсь, когда ухожу под воду с головой. — Он откусил от своего сандвича. — Эти кошмары засасывают.

В плохие ночи ему снился Кевин в его последние минуты. Иногда он видел и Соню за рулем машины, видел несущийся на них грузовик. Гарри знал, что и Кевин, и она обречены, что они умрут, что он не может остановить несущуюся на них махину и предотвратить преждевременную смерть своего ребенка. Он протягивал руки к Кевину, чтобы прижать его к себе, но не мог дотянуться до него даже кончиками пальцев. Гарри никогда не удавалось дотронуться до него.

Он снова откусил, но мясо утратило прежний вкус; тогда он отложил сандвич. Алессандра подняла на него глаза от своей чашки.

Гарри готов был держать пари, что она прочла его мысли. Всего несколько дней назад он не считал ее способной на это, но теперь его мнение о ней изменилось. Алессандра Ламонт не глупа — она оказалась гораздо более восприимчивой и чувствительной, чем он думал прежде.

— Вы подозреваете, что Майкл Тротта имеет отношение к гибели вашего сына?

— Да.

Она снова посмотрела на него, но на этот раз он был готов встретить ее взгляд и смотрел на нее твердо.

— Доказательств нет — ничего, за что бы можно было притянуть его к ответу. В то время Тротта был тесно связан с капо одного из мафиозных кланов, который мы разрабатывали. Похоже, Тротта был среди наемных убийц, которые стреляли в машину Сони. — Гарри оттолкнул тарелку с сандвичем. — Ваш славный Майкл Тротта, этот добрый и приветливый малый, с которым вы вместе праздновали Рождество, совершил преступление, в результате которого погиб мой сын.

Алессандра не смела взглянуть на него.

— Он не собирался убивать. Это должно было стать только предупреждением, напугать меня: несколько пуль в ветровое стекло машины, и ни одна из них не должна была ни ранить, ни убить. Но что-то пошло не так. Они ранили шофера грузовика. Это случилось на шоссе, где всегда оживленное движение, много транспорта. Шофер не справился с управлением. Соня нажала на тормоз, но у них с Кевином не было ни малейшего шанса спастись.

Гарри рассказывал ей эту историю бесстрастно, как репортер, будто все это случилось с чужими людьми, а не с его бывшей женой и сыном.

Алессандра закрыла глаза.

— О, мне так жаль!

— Да, — откликнулся Гарри. — Мне тоже. А вот Тротта, должно быть, все равно.

Подняв глаза, Гарри увидел, что Алессандра, не мигая, смотрит на него.

— Тротта не сядет в тюрьму за то, что убил моего сына, — продолжил он, — но рано или поздно этот негодяй проиграет: он сделает ошибку, а уж ФБР будет тут как тут. И я тоже.

— Но это не вернет вам Кевина.

От ее спокойных слов он чуть не онемел — они застигли его врасплох. Потом он отвел глаза. Никто на свете — ни Джордж, ни Мардж — не осмеливался говорить с ним столь откровенно. Гарри знал, что они так думают, но Алессандра первая сказала об этом вслух.