Кей Хупер - Волшебное зеркало

— Мэгги, посмотри на меня.

Она выполнила его просьбу, улыбаясь.

— Я не говорила, что ты ранил меня, Гедеон. В конце концов, если и задел, то несильно. Я просто хотела сказать, что ты для меня навсегда. Несмотря на свой изменчивый характер, я все-таки серьезно отношусь к некоторым вещам. Думаю, я романтична и ожидала так долго, потому что ни один человек не был навсегда. Ты — да. Для меня больше не будет никого на свете, кроме тебя.

— Ты не можешь этого знать.

— Конечно же, могу. Я уже говорила, мы любим только однажды. Как волки и ястребы, мы вступаем в брак на всю жизнь. Если ты считаешь, что я для тебя обременительна, то тебе лучше поскорее вернуться назад в Сан-Франциско.

— Ты просто пытаешься выпроводить меня на время из цирка, — сказал Гедеон, надеясь, что это так.

Улыбка сникла, и Мэгги покачала головой.

— Нет, я не хочу, чтобы ты так думал, Гедеон. Найти убийцу Мерлина — это очень важно для меня, но ты — гораздо важнее. Я не хочу, чтобы ты уезжал, даже несмотря на то, что кто-то следит за тобой и мне это очень не нравится. Возможно, я лучше справлюсь с этой работой, если ты уедешь. Но я говорю о нас с тобой, а не о том, что происходит вокруг нас. И я совсем не играю, по правилам или без них, я просто говорю тебе правду.

— Что ты любишь меня?

Она кивнула.

— Что я люблю тебя.

Он окинул ее взглядом.

— Могу ли я спать сегодня ночью в твоем фургоне?

— Если ты этого хочешь.

— В твоей постели?

— Я хочу этого, — сказала она просто, со всей страстью невинности… и предвкушения.

Гедеон отвел от нее взгляд и посмотрел в свой пустой стакан. Он хотел заказать еще выпивку, но подавил это желание. Пьяный кураж вряд ли может помочь.

— Ты самая яркая и необычная женщина из всех, которых я знаю, — пробормотал он. — Вчера ты сказала мне, что мы движемся слишком быстро, вернее, я двигался.

— Это было вчера.

— Да, я вижу. Сегодня ты любишь меня и говоришь, что это навсегда.

— Это так.

Он вздохнул и бросил взгляд на часы. Странно. Несколько минут назад он думал, как воспринять Мэгги и ее мир, — отбросить все правила и поддаться импульсу. Но все его импульсы перемешались в кучу. К тому же несколько обескураженный, он был в той же точке, откуда и начал, но с добавившимся чувством ответственности, потому что все это было очень важно для нее. А как много это значит для него самого?

Гедеон чувствовал — ему следует отнестись осторожно к ее предсказанию, что ее любовь изменит его, пометит навсегда. Скажи это любая другая женщина, скорее всего, он вообще не поверил бы в это, посчитал просто словами. Прекрасными романтическими словами. Но эти слова сказала Мэгги. Сказала с глубокой уверенностью. Без единого намека, что она хочет заполучить его, Мэгги сказала, что он будет принадлежать ей, а она — ему. Она так считала и верила в это.

У него было чувство, что он должен думать так же.

Поэтому Гедеон не мог принять это, не решив, как дорого это обойдется для Мэгги… и, возможно, для него самого. Он понимал, что они оба должны знать о возможных последствиях. Если же он не поверит, что у них общее будущее, то у него нет никакого права находиться в ее постели.

— Гедеон?

— Наш столик, должно быть, уже накрыт, — сказал он отрывисто. — Я отведу Лео в машину, и затем мы сможем пообедать.

— Прекрасно, — согласилась Мэгги.

Тина сидела на ступеньках фургона, когда взятая напрокат машина Гедеона вернулась в лагерь. Было уже почти девять, но диск заходящего солнца еще давал достаточно света, и все было прекрасно видно. Она наблюдала за тем, как они вылезли из машины и как Лео грациозно выпрыгнул с заднего сиденья.

Он был с ними. Ламонт должен ей доллар, она оказалась права. Кот поспешил к Тине, и та молча подвинулась, чтобы пропустить его в свой фургон, где стояла его миска, полная еды.

Мэгги что-то коротко сказала Гедеону, тот кивнул, и она направилась к зверям, чтобы провести вечернюю проверку. Тина задержала взгляд на Гедеоне, наблюдая, как он направился к фургону Мэгги, а потом остановился, глядя на свою новую палатку. Он не был похож на человека, который много потерял, подумала Тина. Но он был явно озабочен какой-то сложной проблемой. После секундного раздумья Тина поднялась и направилась к фургону Мэгги.

Лагерь был тих, почти все готовились ко сну. Единственные звуки исходили от Шона, Бастера и Риччи, самых юных представителей цирка, чьи родители пошли им на уступку. Дети гоняли мяч на опушке леса, играя в футбол.

Подойдя к фургону Мэгги, Тина изучающе посмотрела в лицо Гедеону.

— Привет. Как прошел вечер?

Он оторвался от своих сложных мыслей, посмотрел на Тину и слегка кивнул:

— Хорошо.

— Я надеюсь, Лео не создавал серьезных проблем?

— Ничего, о чем стоило бы говорить.

— Он — не та проблема, что тебя сейчас занимает?

— Неужели это так заметно? — спросил Гедеон через мгновение.

— Только слегка, — и, внезапно переменив тему, Тина сказала: — Ты знаешь, я дала Мэгги кое-что почитать, когда она впервые появилась в цирке.

— Почитать?

— Мадам Валентина знает все! — сказала она с легкой насмешкой. — Хрустальные шары, кофейная гуща, гадание на картах.

— Ерунда, — сухо отрезал Гедеон. Она не обиделась.

— Может быть. Иногда. Но мне всегда нравилось находить и использовать предоставившиеся возможности. Говорят, что это, возможно, цыганская кровь. Поэтому я всегда вижу прошлое и будущее. Например, с Мэгги так и случилось.

— Хорошо, я сдаюсь. И что ты видишь?

— Зеркало.

Гедеон нахмурился.

— Я не совсем понял.

— Я сначала тоже, — заявила Тина. — Но когда я понаблюдала за Мэгги в течение нескольких дней, то поняла, что она бывает только тем, что люди хотят в ней видеть, немедленно отражая их представление о том, какая она есть в тот момент. Как зеркало.

Гедеон не верил в предсказания судьбы, но наблюдения Тины были такими меткими, что он внезапно почувствовал, как все стало на свои места.

— Я думал о ней, как о хамелеоне, — произнес он медленно.

— Это совершенная правда. Она меняет обличья. Я представляю, как она вживается в любой образ, какой ты только сможешь выдумать.

— Прирожденная актриса?

— Нет, это больше и гораздо совершеннее. Она не просто изменяется внешне, она становится другой внутри или открывает новую часть себя. Это инстинктивно и, возможно, бессознательно, хотя, мне кажется, она прекрасно осведомлена о своих возможностях, — Тина слабо улыбнулась. — Ты должен был сам со временем понять, я думаю.

— Тогда зачем ты мне это говоришь?

— Потому что я увидела в зеркале твое лицо.

— Что?

Она кивнула.

— Несколько недель назад. Я знала, что ты будешь единственным, может, единственным во всем мире, способным отразиться в нем, Гедеон. Мы все нуждаемся в том, чтобы нас увидел такими, какие мы есть на самом деле хотя бы один-единственный человек. До тех пор, пока ты не сможешь смотреть на Мэгги, не имея собственного представления о ней, никогда не увидишь ее по-настоящему. Пока ты не станешь смотреть на нее без ожидания, что она будет кем-то, она всегда будет отражать твое представление о ней.