Светлана Демидова - Девушки выбирают героев

– Домой вернешься или… – Голос Сергея в трубке стал еле слышен.

– Или что?

– Или… что мне сказать Игорю? Я и так весь изоврался. Он смотрит на меня, как на ненормального…

– Я приду, – сказала Женя и отключилась.

Она повернулась к Саше. Он, конечно же, не спал. Светлые ресницы подрагивали, губы слегка улыбались. Лицо было таким умиротворенным, что Женя тоже невольно улыбнулась, несмотря на невеселые мысли о Сергее и Игоре. Она провела рукой по его щеке. Он прижал ее руку к своим губам и поцеловал, все так же не открывая глаз.

– Почему ты на меня не смотришь? – спросила она.

– Боюсь, – ответил Саша.

– Чего?

– Вдруг я открою глаза, а ты исчезнешь. Вдруг ты – только плод моего расстроенного воображения…

– Вообще-то мне уже давно пора было исчезнуть. Представляешь, я опоздала на работу!

– Наплюй на нее, – сказал он и открыл глаза.

Женя в очередной раз поразилась их серому цвету и глубине.

– А ты разве безработный? – спросила она. – Тебе на службу не надо?

– Надо. Только мне повезло: я сам себе командир. Могу и закосить слегка. День у меня ненормированный. Отработаю после. Я люблю свою работу, но в данный момент она уж точно не волк, в лес не убежит. Ничего срочного…

Он привстал, обнял ее, легко повалил на постель и шепнул в ухо:

– Женя, не уходи… Я умру без тебя, мои подчиненные лишатся начальника, и вообще вся «Электросила» встанет.

Она замерла, счастливо поеживаясь от его быстрых и частых поцелуев. Потом нашарила возле себя мобильник, набрала номер начальницы и, смущаясь под пристальным взглядом Александра, попросила оформить ей день за свой счет по семейным обстоятельствам. Начальница согласилась без лишних слов и расспросов, поскольку инженер высшей категории Евгения Краевская позволяла себе подобное не часто. Но вместо того чтобы обрадоваться, что все так хорошо устроилось, Женя погрустнела.

– Я делаю что-то не то, – убежденно сказала она.

– То… – выдохнул он и опять поцеловал ее в шею.

Женя обняла его, запретив себе на время выпрошенного за свой счет дня думать о чем-либо другом, кроме того, что сейчас происходило между ней и Сашей. Ничего более жгучего и неистового с ней не было никогда. Может быть, Сашины ласки доводили ее до такого исступления, потому что она чувствовала, что не имеет на них права. Ощущение вины перед мужем и сыном добавляло горечи в сладость и делало терпкими, будто отравленными, поцелуи Ермоленко. Ей одновременно хотелось и плакать, и петь, и хрестоматийно броситься под поезд после того, как…

После очередного «того, как» Женя пошла в душ. В синем пластиковом стаканчике на стеклянной полочке у зеркала стояли две зубные щетки. Вчера вечером она была в таком странном взвешенном состоянии, что этого не заметила. А вот на полочке еще и заколка… Можно, конечно, предположить, что Ермоленко любит чистить зубы двумя щетками: одной – начерно, другой – набело. Но вряд ли он использует в своем туалете женские заколки. И этот халат на крючке. Он темно-синий и может подойти мужчине, но… какой-то слишком маленький…

Все ясно. У Саши есть женщина, причем постоянная, для которой всегда наготове зубная щетка и халат. Женю захлестнула волна такой горючей ревности, что, будь у нее в руках ножницы, она изрезала бы этот халат в клочья. Чтобы как-то разрядиться, она сломала пластиковую заколку и бросила обломки под ванну. Да что же это такое?! Она, Женя, пошла на такое… на такое… что не знаешь, как и расхлебать, а тут еще какие-то бабы бывают, в душе моются, в синие халаты наряжаются, а по утрам еще и зубы чистят, как у себя дома. У Ермоленко наверняка не квартира, а проходной двор. Может быть, эти женские вещи – вообще общие, дежурные! Для любой и всякой… И она, Женя, – любая и всякая… Та, которая на данный момент подвернулась… А она-то, дурища, растаяла и растеклась, как варенье по блюдечку.

А что если надеть этот халат и выйти в нем к Ермоленко? Женя сняла халат с крючка и поднесла его ворсистую ткань к носу. Слегка пахнет духами. Чужими и неприятными. Нет, она не сможет надеть одежду другой женщины. Это все равно что натянуть ее кожу… зацелованную Сашей… Женя всхлипнула и пустила воду, чтобы Ермоленко ненароком не услышал ее рыданий. Она сама во всем виновата. Она сама до умопомрачения хотела его объятий, а теперь зачем-то льет слезы. Глупо думать, что у сорокалетнего Саши до нее не было женщин. А если какая-то из них забыла свой халат, так что же… Ей-то какое дело до этого? Она и сама та еще особа! Ночь провела с Сашей, а «после работы» собирается вернуться домой… Какой ужас! И зачем она это устроила? Это все не для нее. Ложь не для нее. Измены…

Под прохладными струями Женя немного успокоилась. Вышла из ванной, улыбаясь, и, вместо того чтобы уйти, снова обняла Ермоленко. К горечи вины перед семьей прибавилось еще более распаляющее ее душу чувство ревности к владелице зубной щетки, синего халата и заколки. Она сейчас так поцелует Сашу, что он забудет и думать про всякие заколки! Она станет для него самой главной женщиной на свете! Он сам разрежет ножницами чужой халат, сломает лишнюю зубную щетку и выбросит ее обломки под ванну, поближе к заколке!

– Когда мы снова увидимся? – спросил Саша, подавая Жене дубленку.

– Не знаю, – ответила она.

– Почему?

– У меня семья.

– И что же ты скажешь в семье?

– Не знаю…

– Я довезу тебя.

– Нет.

– Провожу?

– Нет.

– Как-то, это не…

– Мне так лучше.

– Ну… как знаешь…

Оставшись одна на лестничной площадке, Женя поняла, что Саша не станет резать ножницами синий халат. Возможно, его владелица будет скрашивать ночи этого холостого мужчины в отсутствие Жени. Как же все это гнусно! И она сама – гнусная, мерзкая прелюбодейка!

– Ты была у него? – спросил Сергей, как только Женя переступила порог квартиры.

«Неужели и он не ходил сегодня на работу?» – подумала она, бросив быстрый взгляд на часы, и ответила:

– Да, я была у него.

– И в тот раз тоже?

– Нет. Тогда я действительно была у Галки, – сказала Женя, сняла дубленку и повесила ее в шкаф. Сразу защемило сердце от обыденности и привычности собственных действий и окружающих ее вещей. – И если бы ты не сделал того, что сделал… я никогда бы к нему не пошла…

– Никогда?

– Ну… не знаю… Скорее всего, не пошла бы.

– Ты его любишь?

– Не знаю…

Они помолчали. Сергей стоял, скрестив руки на груди, будто отгораживаясь от нее, потом безвольно опустил их вниз и сдавленно произнес:

– Прости меня, Женя…

– Конечно, – односложно ответила она, прошла в кухню и села за стол, уронив голову на руки.

– И как же мы будем жить дальше? – спросил Сергей, усаживаясь на свое любимое место напротив нее.