Вероника Вереск - Закон маятника

– Любомилушка, соловья баснями не кормят, – раздался приятный мужской голос.

Повернувшись, я увидела мужчину лет за 50, а может быть, так показалось из-за длинной седоватой бороды. Одет он был, как и жена, в расшитую рубаху с оберегами. Правда, из-под нее торчали обычные джинсы, что совсем не портило впечатления.

– Белозар, – представился хозяин дома, вставая и отвешивая поклон. – Мира и счастья тебе, гостья.

– Виктория, – смущенно пролепетала я. – Можно Вика. Могу я узнать, где я нахожусь, в смысле, какая это деревня?

– В трех километрах отсюда Петрищево, – ответила Любомила, помогая мне подняться и подойти к рукомойнику. – У этих мест очень интересная история, мы с мужем записали ее для будущих поколений. Потом, когда вы отдохнете, я вам с удовольствием расскажу, кто жил и что происходило в этих местах, начиная с эпохи Ивана Грозного. Если в двух словах…

Встав на ноги, я с удивлением обнаружила, что одета в такое же платье свободного покроя, украшенное вышивкой по вороту и рукавам. Моя одежда, выстиранная и тщательно расправленная, сушилась у печки. Сумка! Где моя сумка? Вот она, торчит из-под подушки. Значит, даже засыпая, я не забыла о ней. Там ценнейший документ, которым почему-то не заинтересовались мои недавние похитители. Даже обидно…

– Перед самой революцией здесь был богатый хутор, – продолжала женщина тем же журчащим ласковым голосом, под который так и тянуло задремать, – но хозяева были раскулачены и сосланы куда-то за Енисей. Уже после войны остатки хутора с участком выделили семье демобилизованного, очень заслуженного человека. Но они с женой перебрались в Москву ко взрослым внукам, а мы с мужем выкупили этот дом вместе с участком леса. Конечно, многое еще предстоит сделать, восстановить, привести в порядок, но мы не боимся трудностей, ведь сами боги помогают нам. Правда, надежда моя и оборона? – добавила она без тени юмора в голосе.

– Ну да, – покорно вздохнул мужчина. – А московскую квартиру мы оставили дочке с зятем. Не больно-то им сюда хочется. Там городская жизнь, удобства, до работы недалеко. Светлане на работе как раз повышение светит, она у нас всегда хорошо соображала, вся в меня.

– Назначение женщины – быть берегиней и хранительницей очага, – возразила ему Любомила кротким голосом, в котором явственно послышались металлические нотки. – А все эти офисы только развращают и приучают к лени и бездуховности. Мы здесь живем в полной гармонии и согласии с природой. Уверена: скоро у нас появятся последователи и мы заживем большой дружной семьей. Будущее за родовыми усадьбами. Только они смогут возродить духовность и здоровый менталитет.

Вскоре я оказалась за столом – настоящим мастодонтом, сколоченным из толстенных досок и покрытым такой же холщовой вышитой скатертью. Стараниями любезных хозяев на столе появился самовар – старинный, тщательно начищенный, – который распространял вокруг приятный смолистый запах. Еловыми шишками топят, не иначе.

Но сначала передо мной поставили глиняную миску с удивительно вкусной пшеничной кашей.

– Молоко у нас свое, – сдержанно похвасталась Любомила. – Ласточку мы выкупили на мясокомбинате, спасли, а она теперь для нас старается. Собаки тоже из поселка, им у нас хорошо. Взяли было кота, но сбежал назад в поселок. А вот еще варенье, попробуйте, сама варила, из молодой хвои, силы поднимает, вам это сейчас так необходимо.

За чаем и разговорами время прошло незаметно. Я слушала о грандиозной родовой усадьбе, которая непременно появится на этом участке и где будут так счастливо жить внуки и правнуки Любомилы и Белозара. Попутно я прослушала целую лекцию о том, что современные имена в большинстве своем греческого или византийского происхождения, что категорически не подходит славянской сущности. Вопреки моим опасениям, они не расспрашивали, что случилось и почему я оказалась ночью в лесу. Кажется, судьба решила вознаградить меня за недавние страдания. Я попала в сказку, так хорошо просто не бывает…

– Вот вы, Вика, никогда не ощущали, что это имя для вас все равно что туфли, разношенные по чужой ноге? – вернул меня к действительности голос Любомилы.

– Нет, – удивленно протянула я. – Имя мне всегда нравилось: «Виктория» – это же «победа».

– Ты бы не наседала так, – осторожно заметил муж. – Гостья еще в себя не пришла. Вы, наверно, от Даньшиных сбежали? У них вечно какие-то истории, участковый уже замучился приезжать. От таких людей надо держаться как можно дальше!

– Именно этого мне и хочется больше всего на свете, – с готовностью подхватила я. – Извините, у вас не будет мобильного телефона? Мой разрядился, а очень нужно позвонить в Москву. Мои домашние уже, наверно, волнуются.

– Мы не пользуемся электричеством! – заявила хозяйка с такой гордостью, как будто сообщала о своей Нобелевской премии. – Современная цивилизация несет только зло! Я тоже когда-то буквально жила за компьютером и не представляла своей жизни безо всех этих гаджетов.

Последнее слово она произнесла с таким отвращением, как будто в рот к ней попало что-то непередаваемо мерзкое. Только сейчас я заметила, что в комнате нет таких привычных вещей, как люстра и выключатель. Значит, керосиновая лампа на столе зажжена не просто для колорита. И весь интерьер какой-то нарочитый, будто я в самом деле оказалась в павильоне, где снимают фильм-сказку.

– Водопровод вы тоже не признаете? – робко поинтересовалась я, пытаясь угадать, к кому меня на этот раз занесло. Современные отшельники? Нет, те забрались бы в самую глушь, а здесь все-таки не так далеко от цивилизации. Какие-нибудь сектанты? Тоже вряд ли.

– Но теперь у меня достойное женское занятие, – с апломбом продолжала Любомила. – Причем я совершенно избавилась от ненужного тщеславия. И, кстати, зарабатываю не меньше, чем когда была старшим менеджером. Хотите посмотреть?

С этими словами женщина буквально потащила меня в соседнюю комнату. Посреди нее, занимая почти все пространство, стоял ткацкий станок. С его рамы свешивался почти готовый половичок. Это было настоящее произведение искусства. Цвета полосок ткани, переплетенных суровыми нитками, прекрасно сочетались между собой, гармонировали, создавали ощущение тепла и уюта. Невольно я поймала себя на мысли: вот выйду на пенсию, покончу со всеми расследованиями, буду раздаривать друзьям коврики от Виктории Хмелевич…

– Здесь готовые вещи, – продолжила хозяйка, показывая на стеллаж с аккуратными стопками пестрых половичков и чего-то еще не менее симпатичного. – Завтра утром муж поедет в Сосновку, передаст вещи заказчикам, у тех сеть магазинов – изделия народных промыслов. А мой дорогой супруг занимается корзинами или деревянными игрушками в зависимости от душевного настроя. Я смотрю, вы все еще бледная, голова болит? Садитесь, сейчас все как рукой снимет.