Нора Робертс - Плата за красоту

Но у каждого своя работа.

Фонарик он не включал. Во-первых, нет надобности, а во-вторых, датчики могут среагировать даже на самый тонкий лучик. Благодаря своим расчетам и отличному зрению в темноте Райан благополучно прошел по галерее, заблокировал камеру.

Двигаясь очень быстро, он в то же время методично считал секунды. Когда он остановился перед витриной, в его руке уже был зажат резак для стекла. Сделав аккуратную окружность, чтобы свободно пролезал кулак, Райан прижал по центру присоску, с легким чмокающим звуком вынул стеклянный круг и аккуратно положил его на столик.

Он действовал быстро, но движения его были расчетливыми и осторожными. Райан не разглядывал свою добычу, не раздумывал, а не взять ли что-нибудь еще. На это пусть тратят время дилетанты. Он просунул руку, достал статуэтку и сунул ее в карман.

Поскольку он всегда ценил порядок и юмор, он вставил стеклянный круг на место. Потом прокрался за угол и снова включил видеокамеру По его подсчетам, все это заняло семьдесят пять секунд.

В коридоре он переложил бронзовую статуэтку в чемоданчик, со всех сторон обложив пенопластовыми шариками. Снял шапочку, стянул перчатки, аккуратно скатал их и положил в карман.

Надев пальто, Райан отпер дверь, вышел, снова запер на замок и зашагал прочь. С момента проникновения в здание института не прошло и десяти минут.

Быстро, чисто, результативно. Красивое завершение карьеры. Увидев бар, он уже почти остановился, чтобы зайти. Но в последнюю минуту передумал и решил вернуться в отель и заказать в номер бутылку шампанского.

Такие события лучше отмечать в одиночку.

В шесть часов утра Миранду разбудил резкий телефонный звонок. Ничего не понимая спросонья, морщась от головной боли, она схватила трубку.

– Доктор Джонс. Слушаю. – Звонили не из Италии. Звонок был местный. – Алло, кто говорит?

– Доктор Джонс, это Кен Скуттер, охранник.

– Мистер Скуттер? – Она не помнила его в лицо, да и вообще сейчас соображала с трудом. – В чем дело?

– У нас кое-что случилось.

– Случилось? – В голове немного начало проясняться. Миранда стремительно села в кровати. Ноги запутались в простыне, она чертыхнулась сквозь зубы, рывком высвободилась. – Что именно?

– Обнаружилось это только что, когда менялась смена, но я решил связаться с вами незамедлительно. Взлом.

– Взлом? – Миранда окончательно проснулась. – В институте?

– Да, мэм. Вы, наверное, захотите сразу приехать.

– Есть ли какие-нибудь повреждения? Что-то пропало?

– Повреждений, в общем, никаких, доктор Джонс. Украден один экспонат из Южной галереи. Согласно каталогу, это бронзовая статуэтка пятнадцатого века, автор неизвестен, называется «Давид».

Бронза, подумала Миранда. Просто наваждение какое-то с этой бронзой!

– Я сейчас выезжаю.

Не надевая халата, прямо в голубой пижаме, она помчалась в комнату брата. Ворвалась и затрясла его изо всех сил.

– Эндрю, вставай. У нас взлом.

– Что? – Он отпихнул ее, потер глаза, широко зевнул. – Какой взлом? Где? Когда?

– В институте. Пропала бронзовая статуэтка из Южной галереи. Одевайся скорее, и поехали.

– Бронзовая статуэтка? – Он покрутил головой. – Миранда, ты бредишь?

– Ничего я не брежу! – крикнула она. – Позвонил Скуттер из охраны. У тебя десять минут, Эндрю, – бросила она, выходя из комнаты.

Через тридцать минут Миранда и Эндрю уже стояли в Южной галерее, тупо глядя на стеклянный круг и пустое место за ним. Миранду вдруг замутило, задрожали колени.

– Вызовите полицию, мистер Скуттер.

– Да, мэм. – Он сделал знак одному из своих людей. – Я приказал прочесать здание, но не обнаружено никаких следов и ничего больше не украдено.

Эндрю кивнул:

– Я хочу просмотреть видеозаписи за последние двадцать четыре часа.

– Да, сэр. – Скуттер шумно вздохнул. – Доктор Джонс, ночной дежурный сообщил, что были небольшие проблемы с двумя камерами.

– Проблемы? – переспросила Миранда. Теперь она вспомнила Скуттера. Это был невысокий коренастый человек, бывший полицейский, решивший сменить свою беспокойную профессию на более мирную работу охранника. Его послужной список был безупречным. Эндрю лично принимал его на работу.

– Вот с этой камерой, – показал Скуттер. – Она погасла вчера утром примерно на девяносто секунд. Ничего особенного – камеру проверили, и все. А нынешней ночью, около двенадцати, камера при входе тоже отключилась приблизительно на минуту. Дежурные решили, что виноват сильный ветер. С внутренней камерой произошло то же самое: погасла секунд на восемьдесят где-то между полуночью и часом. Точное время можно будет установить после просмотра кассет.

– Ясно. – Эндрю сунул руки в карманы брюк и от злости сжал кулаки. – Ваше мнение, мистер Скуттер?

– Полагаю, взломщик – профессионал, хорошо разбирающийся в электронике. Он проник через южный вход, отключив предварительно сигнализацию и камеру. Он четко знал, зачем пришел, по сторонам не пялился – извините, доктор Джонс. – Скуттер смущенно покосился на Миранду. – Все это дает основания утверждать, что он хорошо знает музей, его расположение, охранное устройство.

– Что же это получается? – заговорила Миранда, едва сдерживая рвущуюся наружу ярость. – Он спокойно проникает в институт, берет то, что ему надо, уходит – и все это несмотря на целый комплекс мер безопасности и полдюжины вооруженных охранников?

– Да, мэм. – Скуттер опустил глаза и крепко сжал губы. – Выходит, что так.

– Спасибо. Не могли бы вы пройти в холл и встретить полицию? – Она подождала, пока шаги охранника затихнут, повернулась к брату и дала вырваться накопившемуся бешенству. – Сукин сын! Каков сукин сын, Эндрю. – Она с ненавистью посмотрела на камеру. – Этот тип хочет нас уверить, что кто-то отключил сложнейшую сигнализацию, проник сюда, украл один из экспонатов – и все это меньше чем за десять минут!

– Это наиболее вероятная версия; если, конечно, ты не подозреваешь охрану в заговоре и во внезапно вспыхнувшей страсти к маленьким бронзовым мальчикам.

Эндрю было очень больно. Он так любил «Давида», его чистоту линий, жизненную силу.

– Могло быть и хуже, Миранда.

– Наша система безопасности – пустой звук. Что может быть хуже?

– Этот взломщик мог набить целый мешок экспонатами и вынести половину музея.

– Одна вещь или несколько, какая разница? Нас ограбили. Господи! – Миранда закрыла лицо руками. – Из института ничего не воровали с пятидесятых годов. А из украденных тогда шести картин четыре были найдены.

– Ну так, может, уже подошла наша очередь, – устало пошутил Эндрю.