Людмила Зарецкая - Мой любимый сфинкс

– Нет, почему смешно? Красиво. А ваш папа когда-нибудь туда еще возвращался?

– Да, он все мечтал маму туда свозить. И когда стало возможно ездить в турпоездки, они сразу туда отправились. И потом еще ездили несколько раз. Папа говорит, что Прага – город счастья.

– А вы там были?

– Нет. Папа всегда говорил, что в Прагу нужно ездить как в романтическое путешествие. Обязательно вдвоем. Без детей, без друзей. Потому что так ее очарование открывается особенно сильно. И что в этом плане Прага гораздо лучше Парижа. Он маму и в Париж возил. И они оба приехали разочарованные. Грязно. Шумно. Опасно. Я, кстати, с ними согласна. В Париже я была. И мое впечатление тоже сильно не совпало с ожиданиями. Все фильмы о мушкетерах и прочие романтические парижские истории нагло врут.

– Злата-а‑а‑а‑а! Злата-а‑а‑а, ты где? – На дальней дорожке появилась машущая руками Светка. – Иди сюда, тебя следователь зовет.

– Иду-у‑у! – Злата подхватила свой сарафанчик, всунула ноги в шлепанцы и приготовилась бежать. – Извините, меня зовут.

– Конечно. Я сейчас уеду в поселок, мне на работу нужно на пару часов. Так что за обедом меня не будет. Предупредите наших гостей, пожалуйста. Встретимся вечером, в бане.

– Как – в бане? – Злата даже оторопела. – Я в баню не хожу. Мне там плохо от жары становится.

– Ну, можете в парилку не ходить. Просто ужин у нас сегодня будет накрыт в бане. То есть в предбаннике. Он большой, и там не жарко. Так что до вечера. – Аккуратно отлепившись от березы (спина все-таки немного побаливала, несмотря на всю его браваду), Аржанов помахал ей рукой и пошел в сторону стоянки машин. Зачарованно посмотрев ему вслед и натянув на мокрый купальник сарафанчик, Злата побежала к главному корпусу.

Идти в баню Злата не собиралась. Как никто другой она признавала мудрость Гали из любимого фильма всея Руси «Ирония судьбы»: «Девушка, какая баня? У него дома есть ванная!» Ей казалась бредовой сама мысль о том, чтобы при наличии горячей воды в кране и благоустроенной душевой кабины, которая стоит в ванной комнате ее номера, можно было по собственной воле отправиться в жаркое влажное помещение с полуголыми распаренными красными людьми, которые по собственной воле хлещут себя вениками. Бр-р‑р‑р, гадость какая!

Баню Злата не переносила. Физически не переносила. В жарком натопленном помещении ей становилось плохо, падало давление, и она валилась в обморок, пугая окружающих. Такая реакция была у нее с детства. Тогда еженедельные походы в баню во время летнего отключения горячей воды считались нормой, валандаться с кастрюлями и тазами ее мама категорически не хотела. А уж у второй бабушки, папиной мамы, в деревню к которой Злату отправляли на каникулы на все лето, никакого другого способа помыться, кроме как сходить в баню, и вовсе не было. Так что летом раз в неделю Злату с ее астеническим телосложением и непереносимостью жары под белы руки выводили на воздух, кое-как замотав в полотенчико, где отпаивали, а случалось, и отливали холодной водой.

С возрастом необходимость ходить в баню пропала, а желание так и не возникло. Его робкие зачатки были на корню пресечены первым же походом в турецкую баню на модном курорте Мармарис. Сначала Злата с воодушевлением влезла на огромный горячий каменный круг в центре красиво оформленного в виде пещеры зала и с любопытством следила за действиями двух красавцев‑массажистов, укутывающих ее в облака пушистой и вкусно пахнущей белой пены, затем успела почувствовать, как у нее немеют руки, и очнулась уже на кушетке в соседней зале, привычно завернутая в полотенчико, на этот раз большое, мягкое, в цветах турецкого флага. Больше попыток полюбить баню она не предпринимала.

– Дурища ты, Златка, – авторитетно заявила Светка. – Тут баня такая роскошная, мне Котик рассказывал. Такую редко где и увидишь. Пошли. Это ж здорово, токсины выводятся, кожа дышит. Баня – лучший способ сохранить молодость.

– Я предпочитаю сохранить лицо, – возразила Злата. – Больно мне надо на глазах всей нашей честной компании в обморок падать, как нежная институтка. Стыдно ведь. Так что вы идите. А я в беседке посижу. Почитаю на свежем воздухе.

– Ну и глупо. Голодная останешься. Ужин в бане накрывают сегодня.

– В крайнем случае попрошу у Ирины бутерброд, – пожала плечами Злата. – Свет, не уговаривай ты меня. Ну не мое это. Зачем себя насиловать?

– Пойдемте, Злата, – вступил в разговор Заварин. – Там очень большой предбанник. Сами представьте, какого он должен быть размера, чтобы мы все там за стол поместились. Там совсем не жарко, дверь, ведущая в парилку, очень плотная, из огнеупорного стекла. Аржанов ее, когда установил, всем показывал. На заказ делали, она тыщ сто, поди, стоит. Посидите вместе с нами. Что ж вы одна будете? Не по-людски это.

Злата заколебалась. Конечно, в компании с самой собой ей никогда не бывало скучно. Тем более с книжкой. Но на базе происходило что-то странное, нехорошее. Опасность, витающую в воздухе, она чувствовала просто кончиками пальцев, а потому отрываться от коллектива действительно не следовало бы. Но в баню… Да еще с посторонними мужиками…

– Извините, Константин Алексеевич, а в чем ходят в баню? – спросила она.

– В баню ходят голыми, – засмеялся Заварин, и она тут же почувствовала себя глупо. – Но в предбаннике вы вполне можете сидеть в купальнике. А сверху накиньте банный халат, тот, который в номере висит.

– Халат? – засомневалась Злата.

– Да бросьте вы церемониться, тут все очень по-простому! Это база охотничья. Тут фраков и смокингов не предлагают. В лес – в штанах и разгрузке, в баню – в халате. Будьте вы проще! Поверьте, вам понравится, что не надо держать лицо.

– Поверю вам на слово, Константин Алексеевич, – задумчиво сказала Злата. – Но лицо все-таки надо держать всегда. Мне кажется, что для любого человека нет ничего важнее. Это вообще то, что делает его человеком.

– Злата, красивая женщина не должна философствовать, – назидательно сказал хирург. – Тем более на базе, где мужчины отдыхают. Действительно, поверьте мне. Я старый уже. И мудрый. «Женщина должна быть умной, надежной, профессиональной» и прочая… Глупости все это. Эмансипация, будь она неладна! Женщина должна быть комфортной и беспроблемной. А ходить в баню в банном халате – часть комфорта. Вот правда.

Спорить с мужским шовинизмом – дело бесперспективное. В этом Злата, живущая и работающая в мужском мире, была уверена, а потому в ответ на проповедь Заварина коротко кивнула и пошла в баню. В прямом смысле слова.