Нора Робертс - Прощай, прощай, черный дрозд!

— Моему клиенту нужны факты, хотя лично я больше доверяю своей интуиции. Если бы женщина прятала у себя часть этих проклятых бриллиантов стоимостью почти в тридцать миллионов, черта с два она позволила бы едва знакомому человеку подметать полы и выносить мусорное ведро… Но после того, как я побывал в твоем доме, мне нужно было осмотреть магазин и удостовериться, что там тоже ничего нет.

— Ты пропустил один этап, Макс. Забыл про то как мы голые кувыркались в кровати.

— О'кей, согласен. Ты видишь нимб? — Он показал пальцем на свою макушку.

Лейн с трудом подавила улыбку.

— Нет, — прищурившись, сказала она. — Зато, кажется, вижу рога и хвост.

— Ладно, тогда ответь мне на один вопрос. Мужчина открывает дверь своего номера и видит потрясающую женщину, женщину, от которой у него кружится голова. И эта женщина намекает, нет, будем называть вещи своими именами — прямо говорит, что хочет провести с ним ночь любви. Как по-твоему, способен мужчина закрыть дверь перед ее носом?

Лейн пожала плечами:

— Пожалуй, нет. А теперь ответь на мой вопрос. Имеет право женщина, проведшая ночь любви с чело веком, который использовал ее, лгал ей, скрывал свои настоящие цели, дать этому человеку здоровенного пинка в зад?

— Да, имеет. — Он снял темные очки и сунул в передний карман джинсов. Оба прекрасно понимали, что означает этот жест: «Смотри на меня. Ты должна не только слышать, что я говорю, но и видеть, как я говорю. Это очень важно». — Имеет, Лейн. Даже если интерес, который он к ней испытывал, превращается в нечто такое, с чем он до сих пор ни разу не сталкивался и что само по себе дает ему пинка в зад… Думаю, вчера вечером я влюбился в тебя.

— Как ты смеешь говорить мне такие вещи?

— Сам поражаюсь. И все же говорю. Думаю, это случилось примерно тогда, когда я убирал твою гостиную и выносил мусорное ведро. Правда, в тот момент я еще как-то сумел сохранить равновесие. Но окончательно рухнул в пропасть, когда мы занимались любовью.

— А почему я должна этому верить?

— Не должна. Ты должна дать мне пинка в зад, отряхнуть руки и уйти. И все же я надеюсь, что ты этого не сделаешь.

— У тебя настоящий талант говорить нужные слова в нужное время. Это очень полезное искусство, но мне оно кажется довольно подозрительным. — Она отвернулась и потерла руки, пытаясь согреться.

— Когда речь идет о работе, я всегда говорю и делаю то, что считаю нужным. Однако сейчас речь не об этом. Прости, если я причинил тебе боль, но этого требовала моя работа. Поступить по-другому я просто не мог.

Она желчно рассмеялась.

— Да уж…

Макс нахмурился:

— Но я люблю тебя. Эта любовь шарахнула меня кирпичом по голове, и я до сих пор не пришел в себя. Тут я тоже не мог поступить по-другому. В общем, решать тебе. Все козыри у тебя на руках. Ты можешь продолжить игру, а можешь бросить ее и уйти.

«Решать мне, — думала Лейн. — Разве не к этому я стремилась? Делать самостоятельный выбор, пользоваться всеми возможностями, которые тебе представляются… Но мы оба прекрасно знаем, что можно иметь на руках одни козыри и все равно продуться в пух и прах».

Осмотрительная Лейн Тавиш старалась бы играть по маленькой, чтобы потерять не слишком много. Но Илейн О'Хара попробовала бы сорвать банк.

— Первую часть своей жизни я обожала человека, который был не способен сказать правду даже тогда, когда она сама рвалась с языка. Этого человека звали Джек О'Хара. — Лейн тяжело вздохнула. — Вторую часть жизни я прожила с женщиной, которая пыталась порвать с ним. Пыталась скорее для меня, чем для себя, и это заставило меня задуматься. Наконец она одержала победу. Следующую часть я прожила с очень порядочным человеком, которого очень люблю и который заменил мне отца. Однако этот добрый и достойный человек так и не сумел занять в моем сердце то место, которое занимал отъявленный враль… Как бы то ни было, последнюю часть своей жизни я провела так, как хотела сама: спокойно и удобно. А ты, Макс, перевернул все вверх дном.

— Знаю.

— Если ты солжешь мне еще раз, я не буду пинать тебя в зад, а просто отряхну руки и уйду.

— Согласен.

— У меня нет бриллиантов, которые ты ищешь, и я ничего о них не знаю. Я не знаю, где находится мой отец, не знаю, как с ним связаться, и не знаю, зачем ко мне приезжал Вилли.

— О'кей.

— Но если то, что я знаю, поможет тебе получить твои пять процентов, то мне достанется половина.

Какое-то время Макс смотрел на нее, а потом задумчиво улыбнулся.

— Теперь я уверен, что не зря полюбил тебя.

— Там увидим. А сейчас поедем ко мне. Я позвоню Винсу и Дженни, попрошу их прийти и покаюсь в грехах. А потом будет ясно, остались у меня друзья или нет. Если нет, то мне придется уехать из этого города.

8.

Она отчаянно волновалась. Следовало решить не только, что сказать и как сказать, но и где сказать. Сна чала Лейн хотела принять гостей на кухне, подать кофе и лежавший в морозильнике кофейный торт, но потом подумала, что это будет слишком неофициально, слишком по-дружески. А ведь на кону, в конце концов, стояла именно их дружба.

«Винс — коп, — напомнила она себе. — А Дженни — жена копа. Хотя наши отношения за прошедшие годы стали очень близкими, они могут не выдержать правды». Что будет, когда она расскажет о своем прошлом? Как друзья отнесутся к тому, что она лгала им с самого начала?

Может быть, лучше накрыть в гостиной?

Продолжая мучительно раздумывать над этим во просом, она взяла маленький ручной пылесос и начала чистить диван.

— О господи, Лейн, что ты делаешь?

— Сажаю яблоню, — проворчала она. — Неужели не видишь? Высасываю из мебели собачью шерсть.

— О'кей.

Макс сунул руки в карманы, потом вынул их, при гладил волосы и стал следить за тем, как Лейн чистит диван, попышнее взбивает подушки и поправляет покрывало.

— Ты заставляешь меня нервничать.

— Если так, то прошу прощения. — Лейн сделала шаг назад и полюбовалась результатом. Хотя она еще вчера зашила подушки и положила их поврежденной стороной вниз, диван все еще производил жалкое впечатление. — Я позвала в гости шефа полиции и свою ближайшую подругу, чтобы сообщить им очень приятную новость: оказывается, все, что они обо мне знали, — это наглая ложь. За последние дни я пережила два взлома; моего отца подозревают в краже бриллиантов на двадцать восемь миллионов и соучастии в убийстве; мой диван выглядит так, словно на него накинулись бешеные хорьки. И все же я прошу прощения за то, что заставляю тебя нервничать.

— Ты забыла добавить к списку сексуальный мара фон с сыщиком, расследующим это преступление.

Она постучала по ладони трубкой пылесоса.