Нора Робертс - Сердце океана

— Только она важна для меня, и только ее я не могу видеть ясно. Представляешь ли ты, Маги, как всем сердцем стремиться к своей единственной и знать, что она недосягаема?

— Нет.

— Ослепленный гордостью, я совершил страшную ошибку. Но не только я виноват. И Гвен тоже. Хотя в таких делах вряд ли имеет значение, кто виноват больше. — Кэррик резко остановился, обернулся. Воздух вокруг него успокоился. — Не молчи. Что она сказала тебе?

— Она говорила о вас, о своих сожалениях, о страстях, которые вспыхивают и угасают, и о любви, которая длится. Она тоскует по вас.

Глаза Кэррика вспыхнули от волнения.

— Если… если она снова заговорит с тобой, не передашь ли, что я жду и что никого, кроме нее, не любил с тех пор, как мы встретились?

Почему-то просьба передать послание призраку не показалась Тревору странной.

— Я скажу ей.

— Она красива, правда?

— Да, очень.

— Иногда мужчина, ослепленный внешней красотой, забывает заглянуть в душу. Я забыл и дорого заплатил за это. Ты не повторишь мою ошибку. Вот почему ты здесь.

— Я здесь, чтобы построить театр и понять, кто я и откуда.

Снова повеселев, Кэррик подошел к Тревору.

— Ты сделаешь все это и еще кое-что. Твой предок был прекрасным юношей, немного мечтателем и с сердцем, слишком чувствительным для солдата и того, что война заставляет мужчин делать друг с другом. Но долг позвал его, и он оставил свою любовь.

— Вы его знали?

— Разумеется. Я знал их обоих, но только Мод знала меня. На прощание она подарила ему амулет. — Кэррик щелкнул пальцами, и Тревор увидел свисающую с них цепочку с маленьким серебряным диском. — Думаю, она хотела бы, чтобы теперь амулет был у тебя.

Забыв от любопытства об осторожности, Тревор протянул руку и взял амулет. Серебряный диск был теплым, словно только что соприкасался с живой плотью, и на нем едва различались какие-то буквы.

— Что здесь написано?

— Это древнеирландский язык, а надпись очень простая: «Вечная любовь». Мод подарила талисман любимому. Джонни носил его не снимая. Война оказалась сильнее защитных чар, но не сильнее любви. Джон Маги мечтал о простой жизни, в отличие от брата, уехавшего в Америку. Отец твоего отца хотел большего, много работал и добился своей цели. Достойно восхищения. А чего хочешь ты, Тревор Маги?

— Строить.

— И это достойно восхищения. Как ты назовешь свой театр?

— Я еще не думал об этом. Почему вы спрашиваете?

— Мне кажется, ты выберешь правильное название. Ты из тех, кто выбирает с осторожностью. Вот почему ты до сих пор живешь один.

Тревор сжал в кулаке амулет.

— Мне нравится жить одному.

— Возможно. Однако больше всего тебе не нравится совершать ошибки.

— Верно. Ну, мне пора. У меня встреча.

— Я провожу тебя немного. Прекрасное будет лето. Если прислушаешься, услышишь кукушку. Хороший знак. Желаю тебе удачи с твоей встречей и с Дарси.

— Спасибо, но я и сам справлюсь и с тем, и с другим.

— О, не ершись. Я верю в тебя, иначе не был бы так весел. И она с тобой справится. Не в обиду тебе будь сказано, вы оба меня развлекаете и скрашиваете конец моего ожидания.

— Я не часть вашего плана.

— Суть не в планах. Суть в том, что есть и что будет. От тебя зависит больше, чем от меня.

Кэррик остановился, печально глядя на домик с кремовыми стенами и соломенной крышей, на переливающийся всеми красками садик.

— Когда она выходила ко мне, ее сердце билось часто-часто, глаза сияли. Но страх и любовь так сплелись, что ни она, ни я не смогли их разделить, а я, в уверенности, что сумею ослепить ее дарами и обещаниями, не предложил ей единственного имевшего значение.

— А как же второй шанс?

Саркастическая улыбка тронула губы Кэррика.

— Может, он и был бы, если бы я не ждал слишком долго. Дальше я не пойду. Мне нельзя, пока не закончится ожидание. Разберись с Дарси, Тревор, прежде чем она разберется с тобой.

— Моя жизнь — мое дело, — отрезал Тревор, быстро спускаясь по склону к домику и машине, а когда оглянулся, почти не удивился исчезновению Кэррика.

Зеленый холм был пуст, а неподалеку заливалась какая-то птичка. Кукушка, предположил Тревор. Больше ничего в голову не пришло.

И не надо. Хватит тратить время и душевные силы на давно умерших родственников, эльфийских принцев и послания прекрасным призракам. И без того дел по горло.

Однако Тревор надел на шею цепь, спрятал под рубашкой серебряный диск и опять почувствовал его тепло.

8

Команда хозяев поля, как прекрасно понимал Тревор, всегда имеет преимущество, однако выбора у него не было. Не только дом, но и деревня, и графство, да и вся страна — территория Галлахеров. Если уж он не может перенести совещание в Нью-Йорк, придется играть по их правилам. И с их численным превосходством ничего не поделаешь.

Правда, Тревор не боялся неравной борьбы: чем больше трудностей, тем слаще победа. Он уже продумал, как подойти к делу, а сомнения и тревоги, вызванные паранормальными явлениями последних дней, подождут до окончания рабочего дня.

В дверь дома Галлахеров постучал не просто Тревор Маги со всеми своими проблемами, а полномочный представитель «Маги Энтерпрайз» с ответственностью и привилегиями, к которым он относится очень серьезно.

Дверь распахнула Дарси. Дерзкая улыбка. Голова склонена под идеальным углом, демонстрирующим одновременно высокомерие и радушие.

Тревор с удовольствием проглотил бы ее целиком и утолил бы свою жажду, но пришлось весело улыбаться.

— Добрый день, мисс Галлахер.

— Добрый день и вам, мистер Маги. — Она не отступила, чтобы пропустить его, а вызывающе шагнула навстречу. — Не хотите меня поцеловать?

«Еще как!»

— Позже.

Она вскинула голову, взметнув облако черных волос.

— А если позже у меня не будет настроения?

— Будет, если я вас поцелую.

Несмотря на легкое раздражение, Дарси небрежно пожала плечами и посторонилась.

— Мне обычно нравятся уверенные мужчины. Все наши на кухне, ждут вас. Вы пришли поговорить о театре?

— Отчасти.

Раздражение усилилось, но Дарси высоко вскинула голову и повела гостя в заднюю часть дома.

— А вы еще и загадочный. Теперь я точно влюблена.

— И в который раз?

— О, я перестала считать много лет назад. У меня такое переменчивое сердце. Сколько раз влюблялись вы?

— Ни разу.

— Какая жалость! А вот и наш гость! — громко объявила Дарси, привлекая внимание родных, что-то жарко обсуждающих.

— Простите, если я помешал…

— Вовсе нет. — Эйдан поднялся из-за стола, показал рукой на хмуро взирающих друг на друга Бренну и Шона. — Если эта парочка перестанет кидаться друг на друга каждый божий день, мы побежим за врачом.