Нимфоманка - Светлана Ивах
Мы шли, не боясь потеряться, ведь следом оставались следы на снегу…
– Какая красотища! – сказала я с восхищением и повела камерой вправо от себя.
Мне показалось, что кровь в моих жилах вмиг превратилась в лёд, а в затылок словно кто-то подул холодом. Я даже на какой-то момент представила сложенные дудочкой губы, из которых вырывается струйка воздуха. Она странным образом шевелит волосы, даже под вязаной шапочкой… Меня в прямом смысле парализовал крест, возникший на жидкокристаллическом экране моей камеры. На белом фоне он казался чёрным, слегка покосившимся и как бы висевшим в воздухе.
Ничего не подозревающий Никита, как ни в чём не бывало, продолжал по-детски радоваться красотам.
– Совсем ничего от Москвы отъехали, а уже и не вериться, что где-то есть шумные города, мрачные дома и…
Он не договорил.
– Ай, мамочка! – вырвалось у меня.
Никита развернулся и подскочил ко мне.
– Что? – спросил он и проследил за моим взглядом.
Тем временем, я опустила камеру и увидела просёлочную дорогу, за которой торчали из снега с десяток почерневших крестов.
– Кладбище? – спросила я, хотя уже и так было ясно, что не стадион.
– Так и есть, – подтвердил Никита.
Мы подошли ближе. Могилы были до того старыми, что засыпанные снегом холмики почти сравнялись с землёй. Однако несколько захоронений было ухоженных.
– Значит, где-то брошенная деревня.
– Кресты странные, – неожиданно заметила я и тут же объяснила: – Нижняя перекладина параллельно земле.
– Скорее это кладбище старообрядцев, – сделал вывод Никита, увлекая меня за собой.
– Я это вообще-то сразу поняла! – соврала я, окончательно придя в себя от первого впечатления увиденным.
От того, что он догадался быстрее меня, охватила злость. Ещё бы, ведь в отличие от Никиты, я готовилась к этой поездке и думала, что изучила достаточно материала, чтобы хоть немного ориентироваться в таких вопросах. Вообще моей целью было доказать Никите, что я сама на многое способна. В принципе, так оно и есть. Жизнь закалила меня, и я многому научилась. Но в каменных джунглях мегаполиса он видел во мне просто слабую женщину, на которую свалилась куча бабла… А я могла нарубить дрова, истопить печь, умела заряжать патроны и метко стреляла. Я попыталась представить, как будет выглядеть Никита, если увидит меня, например, за тем, как я обдираю козу или ощипываю утку. А ведь всему этому мне пришлось научиться за короткий срок. Ничего не попишешь, стимул был самый, что не на есть высокий – жизнь… Просто так рассказать ему об этом я не могла, да и боялась. Ведь за каждым этапом моего становления и освоения этих премудростей стоял Егор. Его сильные руки, задумчивый, умный взгляд серых глаз…
Мы прошли ещё немного, как деревья расступились, и взору открылась поляна с десятком полуразвалившихся домов. Кое-где, во дворах среди руин, высились печи. Совсем как на фотографиях про войну. Снова стало жутко. Довольно непривычное зрелище – умершая деревня на фоне живописного леса.
– Наверное, хорошо здесь было людям, – предположила я, пытаясь представить, как всё выглядело, когда здесь были люди. Взору открылись ухоженные домики, смотревшими на мир окнами с весёленькими ставнями и резными наличниками, дымок над печными трубами. А по улице обязательно катились сани, запряжённые в тройку белых лошадей…
Хрустя снегом, похожим на ледяную крупу, мы подошли к домам вплотную.
– Пойдём обратно? – неожиданно спохватился Никита и объяснил своё беспокойство: – Надо засветло добраться…
Я возвращалась под впечатлением увиденного. Странно, но обнаруженная нами деревенька заставила задуматься над смыслом жизни.
«Вот ведь как, жили в этих домах люди, которые сейчас лежат под крестами, – думала я. – И ничего от них не осталось, кроме руин этой деревеньки, название которой наверняка и старожилы то вспомнят с трудом. А ведь не права! – возразила я себе. – Они не в один день все разом умерли. Жили, влюблялись, растили детей и эти дети поди сейчас ходят где-то рядом со мной и продолжают род человеческий, фундаментами которого становятся вот такие эпизоды…»
Я вдруг представила себя в роли хозяйки одного из домов. Даже выбрала какого, быстро восстановив в памяти их расположение. Я до того отчётливо увидела себя в сарафане и ощутила на голове тяжесть кички, что непроизвольно разгладила свободной рукой спереди складки передника… А ведь мне такие мысли наверняка бы и в голову не пришли, не встреть я на своём жизненном пути Егора. Странно устроена жизнь! Не изменила бы мужу, не отправил бы он меня в тайгу, так и жила бы до сих пор в своей золотой клетке и не подозревала о существовании той, параллельной жизни, проводя свободное время в пустой болтовне в кругу своих подруг Соньки и Ники, обсуждая, от чего в очередной раз вырвало её собачонку Пусю… Вот скукотища-то! Точно люди говорят, все, что не делается, к лучшему!
Глава 22
Уже смеркалось, когда лес расступился, и мы оказались на улице, образованной двумя десятками деревянных домов. Одни были брошенными, как во встретившейся нам деревеньке, в окнах других горел желтоватый свет.
Я посмотрела на дисплей навигатора. На удивление он показывал то же самое. Красная стрелка пробиралась среди десятка прямоугольников, которыми были обозначены дома. Отчего-то я считала, что как только пропадёт сотовая связь, исчезнет и изображение. Но, как оказалось, опасения мои были напрасными.
– Навигатор от спутников работает, – объяснил Никита, словно услышав мои мысли и резюмировал: – Итого в пути мы провели восемь часов!
Я тут же возразила:
– Больше!
– Я не считаю время, потраченное на то, чтобы покинуть пределы Московской кольцевой автодороги, – уточнил он и добавил: – Там мы два часа убили…
– Итого десять, – сходу подсчитала я.
Мы подъехали ко второму справа дому и остановились.
Не дожидаясь, когда мой ненаглядный соизволит выйти и открыть мне дверцу, я выбралась из машины, и едва не упала. Спасло то, что не отпустила ручку дверцы, да так и повисла на ней. Ноги погрузились почти по щиколотку в мокрый снег и поехали в разные стороны.
– Ой! – вскрикнула я и напряглась. Падать в ледяную кашу не хотелось. Одновременно я выругалась в адрес производителя полусапожек с такими характеристиками. Хотя с виду подошва внушала доверие. Была толстой, прошитой суровыми нитками и имела протектор как на колесе внедорожника…
За забором гремела цепью и лаяла собака.
– Цыц, Карай! – донёсся
