Лицедей. Сорванные маски. Книга вторая - Мария Мирей
С завидной самоотдачей она бросалась в омут с головой, уверяя меня в своей любви, и ее ни мало не смущало то, что я ее не хочу, и даже не думаю этого скрывать.
Машина остановилась у шикарного отеля, где проходил очередной прием, на котором надо мое присутствие. Янка с огорчением бросила последний взгляд на вялый член, и принялась поправлять макияж.
–Не расстраивайся малышка, будет и на твой улице праздник,– весело подмигнул ей, пряча член в штаны.
Натянул снисходительную улыбку, шествуя по красной дорожке под ослепительные фотовспышки журналюг, галантно поддерживая под локоток Янку. Умора, ей богу. Не нравилась богемная жизнь под вспышками фотокамер, и маловероятно что когда- нибудь я к ней привыкну.
Внутри царила привычная атмосфера пафоса и шика. Женщины слепили блеском дорогих украшений, мужчины пыжились друг перед другом. Я в который раз спросил себя, какого лешего я тут забыл. Янка восторженно что-то шептала на ухо, я даже не заморачивался вслушиваться в ее бабские бредни.
– Владислав Генрихович, добро пожаловать! Рад встрече.– Пожилой китаец-соучредитель протянул для рукопожатия морщинистую руку. Обменявшись приветствиями, и битых пол часа переливая воду из пустого в порожнее, что гордо именуется светской беседой, китаец вдруг вскинулся и посмотрел куда-то за мою спину.
– Да, Влад Генрихович, поистине русские девушки, это бриллианты для общества.– Тихо проговорил китаец. Мне же было пох*ю, чем там восторгался этот заморский хрен, прикрываясь маской добропорядочности. Мне было хреново, и единственное чего мне хотелось, это пропустить бокальчик другой виски, потому что голова раскалывалась с похмелья.
– Не зря говорят, что русские шлюхи способны сколотить настоящее состояние для отечественной мафии. За такую женщину не жалко никаких денег. Бриллиант,– тихо протянул старец. Я невольно проследил за его взглядом и примерз к полу.
Удар под дых был настолько сильным, что он едва не рухнул на натертый до блеска пол. Внутренности скрутило жгутом, и я не верил в то, что вижу.
Я узнаю ее везде, любую… Безошибочно угадаю по малейшему призрачному силуэту, не потому что отлично ее помню, хотя и это так, а потому как дернулась все внутри к ней на встречу. Она. С безумной маниакальностью подмечал каждую деталь, ее далеко не целомудренного облика, задыхаясь от чувства дежавю.
Нет, этого просто не может быть. Не здесь и не так… И, только потом в поле зрения врывается Абу, «друг» и компаньон, по- хозяйски держащий ее за руку. Напряженный, как тетива, очевидно, ожидая моего появления. Гандон.
Он искал пути оправдания ее появления здесь, как ни в чем не бывало спустя целый год, и не находил, чувствуя как до бела раскаленная ярость ослепляет его. Было мерзко и горько, и единственное желание было сдохнуть. Меня рвало, буквально выворачивало наизнанку, от фальши, сквозившей в каждом ее трусливом вздохе, которые он безошибочно угадывал, даже не видя ее лица. Черная пелена упала на глаза и единственно желание отбойным молотком долбившее черепную коробку, взглянуть в ее лицо, прочитать в ее глазах ответ. И ноги сами понесли его вперед, напрочь забыв о повисшей на нем Янке.
Обрывки фраз, долетевших до его ушей и вовсе сорвали его с тормозов.
– … ты сможешь убедить Влада в своей любви ко мне. – Ее томный порывистый вздох, оглушил меня, и какое-то время я стоял, сверля их спины бешеным взглядом, полосуя своей яростью.
Вот она замерла в его руках, тонкая обнаженная спина напряглась, рассыпаясь мурашками на бархатной коже. В тот момент я смотрел как дурак на эти самые мурашки, и мне снова захотелось ее крови. Она почувствовала. Рука, держащая бокал задрожала, и она поспешила его отставить.
Тысячи вопросов иголками жалили в голове, начиная «Как посмела так себя выставить?», и заканчивая преславутым «Я снова оказался в роли лоха?».
Абу поднял на меня взгляд, и я проклял сам себя. Какой же я осел. Я же рассматривал даже такой вариант, но не достаточно тщательно в нем капался. Эмма Петровна как оказалась права, и некая женщина, акушерка – гинеколог, все же засветилась в окружении Абу. Но я же, бл*дь, знал о его пристрастиям к этим гребанным куклам, и тогда Абу, сознался, что одной из его кукол понадобился врач. Вот теперь эта самая кукла стояла передо мной, отчаянно дрожа от страха, боясь даже взглянуть в глаза.
Кукла. Криво усмехаюсь, понимая, что внутри нее также пусто, как и в куске пластмассы, потому что не смогла бы любящая женщина вывернуть все внутри своего мужчины наизнанку. Не протащила бы его через все круги ада, не заставила бы сжирать самого себя, по кускам, по атомам.
Какой же я идиот. Судьба раз за разом хлещет меня наотмашь внушительными оплеухами, давая понять, что эта не та женщина, ради которой можно лечь на дно. Но я же, как баран, вцепился в нее мертвой хваткой, намеренно закрывая глаза на ее предательство, подкупая свой разум заранее приготовленными сладенькими иллюзиями. Это как в той поговорке: «Сколько веревочке не вейся, все равно конец!». Вот и у меня. Конец наступил как-то внезапно, и очень болезненно.
Что я думал в тот момент, помню плохо. Мысли вспышками проносились в голове с огромной скоростью, выстраивая своей хаотичностью план мести. Вот она повернулась, и подняла пустой взгляд, вздрагивая, остановив его на Янке. Последняя, к слову, сразу почувствовала угрозу, впившись в мою руку еще сильнее, всем своим видом заявляя хозяйское право.
Карим тоже замер в напряжении, притягивая ее ближе. Вид этого собственнического жеста, выкинул меня из прострации, окунув в кипящий котел злости.
– Я, бл*дь, глазам своим не могу поверить!– Рука сама по себе схватила то, что ей принадлежит по праву, вырывая ее из чужих грязных рук, зарываясь в золотой водопад волос. Они шелком заструились по моей руке, заставляя вспомнить каковы на ощупь.
Она падает в мои объятия, отталкивая Янку. Я смотрю в ее лицо, и меня накрывает. Все тело завибрировало, как у конченого наркомана при виде дозы. Ее запах проникает в меня, вспарывая нервы, и прошивая похлеще дефибриллятора. Какая же двуличная сучка. Проклятущие глазищи обжигают расплавленным золотом жалости и беспомощности. Темные ресницы веерами опустились, пряча наглость своей хозяйки. Видно на этот взгляд и Абу попался, раз решил заплатить за него жизнью. – Кто – нибудь объяснит мне что бл*дь это все значит?
– Прошу любить и жаловать, Владислав Генрихович, моя
