Призрак (ЛП) - Заварелли А.

— А как же наши поставки? — спрашивает Сергей.

— Есть много других поставщиков.

— Не с его арсеналом, — усмехается он. — Ты прекрасно это знаешь.

— Тогда мы возьмем на себя его снабжение. Мы сами провернем его операции. Это будет не первый раз, когда мы это делаем.

— То, о чем ты говоришь, значит войну, Лешенька, — отвечает Виктор.

— Значит, мы идем на войну.

Все их взгляды устремлены на меня. Неодобрительный взгляд отца. И даже после всех прошедших лет это сжигает меня. У него все еще есть сила заставить меня чувствовать себя неполноценным в его присутствии. Именно этого он и хочет. Он хочет, чтобы я сомневался в себе. Дрогнул перед этими людьми и тем самым доказал, что я ничего не стою.

Но моя решимость непоколебима в этом вопросе. И это не изменится.

— Идти на войну — это такое простое решение для тебя. — Сергей не пытается скрыть своего презрения ко мне. — Когда за тебя всю грязную работу делают братья.

Я встречаюсь с ним взглядом и выдерживаю его.

— Я тоже Вор. Ты, кажется, забыл.

Его губы изгибаются в усмешке, и Николай подходит, чтобы положить руку ему на плечо, прежде чем он скажет что-то, о чем пожалеет. Это изобличит его и позволит всем остальным узнать его грязную тайну. Что он отец сына, который никогда не будет соответствовать стандартам Николая. Что он — мой отец.

— И я буду первым, кто войдет в дверь, — добавляю я. — Если дело дойдет до войны.

Виктор подходит ко мне и кладет руку мне на плечо, показывая свою поддержку, не говоря ни слова. Это раздражает Сергея, и его глаза задерживаются на этом неприкрытом жесте слишком долго.

То, что его неполноценный сын должен занимать более высокое положение, чем он, в его собственной организации, — это то, с чем он никогда не смирится. Пока он остается капитаном — Авторитетом, — но его ранг никогда не поднимется выше. Я бесценен для Виктора. Это не должно было стать для него неожиданностью. Он установил для меня планку, когда выбросил меня и мою мать на улицу. Когда он определил ход ее судьбы, он также определил и мою.

Мне всегда нужно было доказать свою ценность. Чтобы служить постоянным напоминанием о том, что он сделал. О том, как он ошибался на мой счет. И мне доставляет огромное удовольствие видеть эту уродливую кривую усмешку на его лице каждый раз, когда он смотрит в мою сторону.

— Я не верю, что до этого дойдет, — заявляет Виктор. — Арман знает, что лучше не пытаться лезть на рожон против красных. Есть только одна причина, по которой человек может окружить себя таким количеством оружия.

Я встречаюсь взглядом с отцом и киваю в знак согласия. — Потому что он как маленькая сучонка.

Его ответ сочится таким же ядом.

— Надеюсь, ты уверен. — Он хлопает Николая по спине и гордо улыбается ему. — Потому что я не послал бы своего единственного сына в бой за тебя, не говоря уже о твоей никчемной жене-шлюхе.

То, что происходит дальше, — так это полная потеря моего самообладания. Я привык к оскорблениям, которые он мне наносит. Но Талия — совсем другое дело.

Я не понимаю, что происходит, пока Виктор не отрывает меня от себя и не успокаивает. Николай помогает Сергею подняться на ноги, и он выплевывает окровавленный зуб на пол, глядя на меня. Его палец дрожит, когда он указывает в мою сторону.

— Я покончу с ним, Виктор, — рычит он. — С меня хватит. Я не хочу больше видеть его здесь.

— Вы правы, — спокойно заявляет Виктор. — С меня хватит. Всем выйти.

Оставшиеся Воры выходят из комнаты, оставляя только Виктора и меня с одной стороны, и Николая и Сергея с другой.

Когда дверь закрывается и в комнате воцаряется тишина, взгляд Виктора скользит по Сергею. И хотя он всегда сохранял хладнокровие, сейчас его отвращение очевидно. И хотя этого не должно быть, поскольку Виктор всегда был предан мне, это становится неожиданностью.

Я перешел черту, ударив Сергея на деловой встрече. Подстрекал его перед всеми остальными Ворами. Но в данный момент ясно, что Виктор хочет поговорить не со мной.

— Скажи мне, что ты делаешь для этого братства, — говорит он Сергею.

Взгляд моего отца перемещается на него, и он отвечает.

— Все, что от меня требуется. Я верен только Ворам.

— Правильно, делаешь то, что от тебя просят, — отвечает Виктор. — Но ты не верен Ворам. Ты не верен кодексу, по которому мы живем.

У Сергея хватает здравого смысла держать рот на замке, пока Виктор продолжает.

— Ты не ценишь семью. А разве это не одна из наших самых важных ценностей?

— Я действительно ценю своего сына, — отвечает мой отец.

— Ах, да. — Виктор переводит взгляд с Николая на меня. — Но у тебя двое сыновей. Тот, от которого ты отказался и от которого отрекся. И оставил меня, чтобы взять на себя роль отца в его жизни. Это так ты чтишь свою семью?

В комнате воцаряется тишина, и я не могу встретиться взглядом с отцом. Его позор.

Мы не говорим об этом. Никогда.

Даже когда я объяснил Виктору свою ситуацию и был принят в братство, мы не говорили об этом. Мы все были в курсе ситуации, но этой темы избегали. До сих пор.

И мне ясно, что я не единственный, кто хочет, чтобы это оставалось недосказанным.

— А что насчет твоей жены? — Виктор продолжает: — А что с ней? Ты выставил ее на посмешище на всеобщее обозрение. Приводил своих любовниц в свой собственный дом. Спал в своей супружеской постели? А потом вышвырнул ее на улицу вместе с твоим сыном.

У меня болят виски. И я хочу, чтобы Виктор остановился. Но он — пахан. Ни я, ни Сергей не осмелились бы сейчас его расспрашивать. Я знаю, что все это правда. И разговор о них не нарушит разделяющую нас пропасть. Но Виктор, похоже, считает, что это необходимо.

И поскольку он мне как отец, я доверяю его суждениям.

— Теперь ты приходишь на мое собрание и издеваешься над Лешенькой у всех навиду? Оскорбляешь его жену в присутствии братьев? Ты осознаешь последствия таких действий. И если бы это был кто-то другой, ты бы этого не сделал.

Это правда, что мой отец знает о последствиях. Вот почему он остается непримиримым, когда встречается со мной взглядом. Он осознает, что теперь этого не избежать. И единственное, что у него осталось, — это его гордость, которой он не пожертвует ни за что.

— Он дефектный, — отвечает Сергей. — Ничего не стоит. Он мне не сын.

Виктор достает телефон и набирает сообщение одному из своих солдат, в комнате тихо, пока мы ждем, что произойдет дальше. Через несколько мгновений появляется Боевик с ножницами и передает их Виктору.

— Николай, — говорит Виктор. — Окажи мне честь.

Николай бросает взгляд на Сергея и получает его одобрительный кивок. Затем он берет ножницы у Виктора и тянется к его руке.

— Нет, — останавливает его Виктор. — Только не пальцы.

Сергей пытается скрыть страх на лице, но он есть. Он молча встречает взгляд Виктора, ожидая наказания. Даже я не дышу, и я знаю, что Николай тоже не дышит.

— Ухо… — говорит Виктор.

В комнате тихо. На долгое мгновение. Но Николай больше не медлит, а Сергей не протестует.

Я наблюдаю, как мой отец пытается стойко выдержать, пока Николай отрезает ему ухо. Это длится не очень долго. Подобно трусу, каким он, по сути, и является, он падает от боли на колени. Я испытываю небольшой укол сожаления о Николае. Это, безусловно, вбьет клин между ними, как и предполагал Виктор.

Но приказ пахана никогда и никем не будет подвергаться сомнению или игнорироваться. И Николай не заслуживает моего сочувствия.

Когда представление заканчивается, Виктор бросает Николаю носовой платок, чтобы остановить кровотечение. И тут Сергей вздыхает с облегчением.

Мы все верим, что все кончено. Наказание за его проступки было приведено в исполнение, и теперь он знает, что никогда больше не будет говорить плохо о моей жене.

Но Виктор еще не закончил.

— Я освобождаю тебя от обязанностей Авторитета, — объявляет он. — И с этого момента ты будешь подчиняться Николаю как Боевик. Он займет твое место.