Анни Эминеску - Дорога смерти

РАЗЪЯСНЕНИЕ К БОЛЕЗНИ ЛУКАСА

Бешенство — это заболевание вирусной природы, возникающее после укуса зараженного животного, характеризующееся тяжелым поражением нервной системы и заканчивающееся, как правило, смертельным исходом. После проникновения в организм вирус бешенства распространяется по нервным окончаниям, поражая практически всю нервную систему. Наблюдаются отек, кровоизлияния, дегенеративные и некротические изменения нервных клеток головного и спинного мозга. Заражение человека происходит при укусе бешеным животным, а также при попадании слюны больного животного на поврежденную кожу или слизистую оболочку. Первая стадия начинается с общего недомогания, головной боли, небольшого повышения температуры тела, мышечных болей, сухости во рту, снижения аппетита, болей в горле, сухого кашля, может быть тошнота и рвота. Больной подавлен, замкнут, отказывается от еды, у него возникает необъяснимый страх, тоска, тревога, депрессия, реже — повышенная раздражительность. Характерны также бессонница, кошмары, обонятельные и зрительные галлюцинации. При попытке питья, а вскоре даже при виде и звуке льющейся воды, появляется чувство ужаса и спазмы мышц глотки и гортани. Дыхание становится шумным, сопровождается болью и судорогами. На этой стадии заболевания человек становится раздражительным, возбудимым, очень агрессивным, "бешеным". Во время приступов больные кричат и мечутся, могут ломать мебель, проявляя нечеловеческую силу, кидаться на людей. Отмечается повышенное пото— и слюноотделение, больному сложно проглотить слюну, и он постоянно ее сплевывает. Данный период обычно длится 2—3 дня. Далее наступает третья стадия заболевания, для начала которой характерно успокоение: исчезает страх, приступы водобоязни, возникает надежда на выздоровление. Смерть наступает от паралича дыхания или остановки сердца. Таким образом, продолжительность заболевания редко превышает неделю.

8

Говорят, время лечит. Ложь! Мы Леоном до сих пор не пришли в себя от потери Лукаса. Боль не притупилась, легче не становилось.

Прошло полтора месяца после его смерти. Леон так и не заговорил, я тоже едва общалась с Эйтором и Викторией. Эйтор не навязывался, просто всегда незримо находился рядом, и за это я была ему благодарна.

Мы уже шли лесами Америки, а именно Южная Дакота, здесь проживал отец Эйтора вместе со своим племенем. (Я мало знала о его семье: все, что касалось его матери и отца, он рьяно оберегал. Тори рассказала мне однажды, что мать и отец Эйтора разошлись, когда ему было двенадцать, — это все, что мне удалось узнать.)

И вот мы на родных землях Эйтора. По его виду и не скажешь, что его это хоть как—то волнует: он был, как всегда, сосредоточен, но напряжения я в нем не чувствовала. Мы были на территории Южной Дакоты вот уже три дня.

Остановились мы на закате и разбили лагерь. Все происходило почти в полной тишине: если раньше в нашей компании всегда слышался смех или бурное обсуждение чего—либо, то сейчас были слышны лишь короткие реплики, которыми обменивались Виктория и Эйтор.

Мы не тренировались с Эйтором, с тех пор как заболел Лукас: мне ничего не хотелось, а Эйтор не настаивал, видя мое состояние. Но сегодня утром я проснулась с желанием размять свое тело в поединке с Эйтором. Когда я подошла к нему с этой просьбой, глаза Эйтора вспыхнули облегчением, он собрался на тренировку в считанные секунды. Мы нашли неплохую чистую поляну и, оставив свои вещи на земле, вступили в схватку. Я думала, что после более пятидесяти дней простаивания мои мышцы будут в нерабочем состоянии, а реакция притупится — но нет, я вполне неплохо справлялась. Эйтору уже не так легко давалось меня побороть, но тем не менее побеждал всегда он, до его уровня мастерства я не доросла.

Когда мы, взмыленные и уставшие, но довольные, присели на траву передохнуть, меня накрыло любопытством. Этот вопрос давно вертелся у меня на языке. Однажды я его спрашивала об этом, но он не ответил. Спрошу еще: попытка не пытка. Я взглянула на него прямо впервые за прошедшее время со смерти брата:

— Эйтор, ответишь на один мой вопрос?

Он перевел взгляд с неба, на которое смотрел, на меня, на губах его мелькнула мимолетная улыбка.

— Конечно, Алекс, спрашивай, что хочешь. Я отвечу на все твои вопросы.

— На все не надо, только на один.— Я откинула влажные от пота волосы со лба.

Он кивнул, я прочистила осипшее горло (я действительно практически не разговаривала долгое время, голосовые связки расслабились):

— Кто тебя научил драться?

Эйтор смотрел на меня некоторое время, потом отвел взгляд и пожевал нижнюю губу. Его глаза больше не вернулись к моим, когда он заговорил:

— Я ведь не ошибусь, если сделаю предположение, что ты выросла в фешенебельном районе Сан—Паулу? Вы жили в достатке, ведь так?

Он кинул на меня короткий взгляд и снова отвел глаза, его поза была напряжённой.

— Да, Эйтор, я выросла во вполне состоятельной семье, я никогда не знала нужды.

— Ну, тем не менее ты не стала заносчивой цыпочкой, которая умеет делать себе только маникюр. Твои родители отлично воспитали тебя и твоих братьев.

— Но вот к чему я веду: в отличие от тебя, мне не повезло родиться в обеспеченной семье. Моя мать встретила моего отца здесь, в Америке. Тогда она приехала сюда на заработки. Ей едва исполнилось восемнадцать, ее и нескольких девушек взяли горничными в очень богатый дом. Им обещали золотые горы, много денег, место жительства и постоянную прописку. Мама выросла в трущобах Сан—Паулу, она всегда пыталась вырваться из нищеты — и вот такая возможность! Но их обманули. Отобрав у них паспорта, они забросили маму и остальных девушек в сырой подвал особняка и выпускали их только тогда, когда нужна была уборка и все относящееся к ней. Они спали на сыром, бетонном полу, их едва кормили.

В таком режиме мама прожила целый год, пока однажды совершенно случайно не наткнулась на моего отца: хозяин дома был заядлым коллекционером, и мой отец принес ему на продажу индейский лук и колчан стрел ручной работы. Вот так и познакомились мои родители. Я не буду рассказывать все подробности: это утомительно, но факт в том, что отец помог сбежать маме, он забрал ее к себе в племя, которое, кстати, в данный момент находится у нас под носом, — он махнул рукой в сторону подножья горы, которая находилась в получасе ходьбы от нас. — При желании мы можем добраться до поселения отца за четыре часа…