Нина Стожкова - Зло вчерашнего дня

— Наверное, Катерина удрала с подружками в кино или в кафе, — наконец несмело предположила Ангелина, чтобы хоть как-то нарушить тягостное молчание, — ведь ты сама говорила, что утром Катя была дома.

— Просто? Удрала? — закричала Люся на подругу и приблизила к ней красное заплаканное лицо с прилипшими темными прядями, — а зачем тогда она устроила в комнате этот жуткий кавардак? Говори! Ты думаешь, я полная идиотка?

— Оставлю без комментариев, а то мы поссоримся, — проворчала Лина.

— Если хочешь знать, я уже звонила Кате на мобильный, ее телефон все время «вне зоны доступа».

— Ну, знаешь, это еще ни о чем не говорит, — резонно заметила Лина. — Мало ли, батарейки в мобильнике сели. А что вещи по комнате разбросаны… Ну, быть может, искала, что надеть. Знаешь, молодые девушки вечно недовольны собой. В юности им не хватает уверенности в себе. Эх, к нашему бы опыту да их молодость и красоту!

— Нет, я, кажется, знаю, что произошло, — вдруг тихо проговорила Люся.

Лина напряглась. Она чувствовала, ничего хорошего Люсе сейчас в голову прийти не может.

— Ее похитили! — маниакальным шепотом объявила подруга. — Точно! Как это я сразу не догадалась! Такое могла провернуть только наша семейная парочка… «Голубки» наши — Олеся и Василий! Наверное, они возненавидели нас за то, что мы их уволили, и решили отомстить. Если бы знать… Если бы я могла предвидеть…

— Ну и когда они успели провернуть это дельце? — ехидно поинтересовалась Лина, теряя терпение. — Ты ведь, если я ничего не путаю, уволила их сегодня утром.

— Это не имеет значения, — перебила подруга. — Если они задались целью навредить, вполне могли заранее подготовиться и сговориться с бандитами. Или теперь мстят за все. Наверное, эти мерзавцы хотят получить солидный выкуп за нашу девочку…

— Слушай, что мы тут сидим и тратим время на глупые разговоры, — попыталась Лина образумить несчастную мать. — Давай прямо сейчас найдем твоих помощников и сами обо всем их расспросим.

— Ты думаешь? — недоверчиво спросила Люся. Однако Лине показалось, что в ее голосе прозвучала слабая надежда. Через мгновение взгляд подруги вновь стал безумным. — Мне кажется, это бесполезно. Преступники должны выждать время, чтобы мы оцепенели от ужаса и стали готовы на все.

— Нет, не могу больше этого выносить. Безумие заразительно. Пойду и немедленно приведу Олесю. — Лина решительно встала и вышла из комнаты. Люся осталась сидеть на кровати и механически раскачиваться. Медленно и ритмично. Туда-сюда — как кукла-неваляшка.

Олеся появилась в комнате вместе с Линой через несколько минут. В полной неопрятной женщине теперь почти невозможно было узнать хохотушку, еще недавно сражавшую деревню яркими, порой даже слишком смелыми нарядами. Теперь она была закутана в растянутую трикотажную кофту и потрепанные спортивные штаны с пузырями на коленках. Напряженный взгляд из-под спутанной челки был мрачновато-колючим, косметика размазалась по лицу полосами.

— Слушаю вас, Людмила Викентьевна, — произнесла Олеся с достоинством английской королевы.

— Олеся, лучше скажи правду, — тихо и твердо попросила Люся. — Где моя девочка? Где Катя?

— Ой, а я почем знаю, — выпучила глаза Олеся. — Час от часу не легче! То кто электропилу сломал, то кто таблетки в кармане носит, а теперь — где дивчина загуляла. Я-то тут при чем? Я к ней в няньки не нанималась. Дивчине третий десяток, самой рожать пора.

— Говори, где вы ее спрятали! — потребовала Люся тихим хрипловатым голосом и сжала руку Олеси так, что та вскрикнула от боли.

— Кого? — опять не поняла Олеся.

— Не прикидывайся, я все знаю, — сказала Люся замороженным голосом. — Вы с Василием похитили Катю, чтобы получить за нее выкуп.

Олеся вдруг как-то обмякла, из ее бархатных южных глаз потоком покатились крупные, как горошины, слезы, размазывая остатки туши по щекам.

— Людмила Викентьевна, бедненькая, шибко, наверное, вы вчера ударились. Совсем, видать, головкой повредились! — запричитала она. — Вы уж простите нас, дураков безмозглых, за то, что на вас обиделись! Больны вы, как я теперь вижу, очень больны. А с больной что взять-то! Это ж надо, такое придумать! В прежнюю вашу светлую головку подобная дурь никогда не полезла бы.

Лина молча поглядывала на обеих женщин, но вслух поддержать ни одну из них не решалась.

— Телефон! — внезапно очнулась она. — Давай попробуем позвонить еще раз. Вдруг Катя ответит?

— Не ответит, — сказала Люся с какой-то мрачной уверенностью.

Но Люсин телефон внезапно зазвонил сам.

— Мам! — закричал в трубке звонкий Катин голос. — Ты как?

— Катя! Девочка моя, ты где? — заголосила Люся в каком-то исступлении. — Что с тобой? У тебя все в порядке?

— Конечно! — завопила Катька в ответ в своей обычной восторженной манере. — Еще бы! Мам, я в Париж лечу!

— Типичная итальянская семья, — пробормотала Лина. — На юге Италии женщины вот так же орут. У всех, кто рядом, уши закладывает.

— Куда летишь? — прокричала в ответ Люся.

— Повторяю по складам: в Па-риж! — нетерпеливо объявила Катерина. — Уже прошла регистрацию в Шереметьеве, гуляю в дьюти-фри, скоро отправляюсь на посадку.

— Почему ты не сказала заранее? — накинулась на нее Люся. — Что за отношение к матери?

— А чего говорить, ты все равно не пустила бы, — пробурчала Катерина. — Нашла бы сто причин, почему я должна остаться дома. Но для меня важнее одна: почему я должна туда полететь.

— И почему же, позволь узнать? — ехидно спросила Люся.

— Да потому что я, мам, влюбилась! — заорала Катька так, что телефон дрогнул у Люси в руке. — А Париж, как тебе известно, — город любви.

И в кого же ты влюбилась? — неохотно спросила Люся. Переход от недавних ужасов к любовной теме дался ей с трудом.

— Скоро узнаешь! — загадочно прокричала Катя. — Все! Больше не могу говорить, объявили посадку на рейс! — заторопилась она, и в трубке раздались короткие гудки.

Люся сидела и пару минут молча смотрела на телефон в каком-то оцепенении. Потом перевела взгляд на Олесю и заметно смутилась.

Люся снова отвела глаза, заколола волосы, сделала глубокий вдох и лишь тогда повернулась к Олесе.

— Олеся, давай забудем все, что я тебе наговорила, — произнесла не без усилия. — И сейчас, и утром. Прости меня, ладно? Понимаешь, у меня сдали нервы. Конечно, вы с Василием ни в чем не виноваты. В этом доме вообще каждый делает что хочет. Короче, давай считать, что ничего не было. Если, конечно, ты и Василий сможете меня простить…

— Ну, Людмила Викентьевна, кто старое помянет, тому глаз вон, — улыбнулась Олеся и внезапно искоса взглянула на себя в зеркало. Время обид и скорби закончилось, пора было возвращаться к прежнему кокетливому облику и рутинным хозяйственным обязанностям. — Пойду-ка приготовлю обед и переоденусь, — с напускным безразличием объявила Олеся в пространство и отправилась на кухню.