Осколки - Александра Эльданова
Друг ушел, я услышала шорох и злое:
— Твою мать… откуда художества?
— Сергей принес. Ему их передали на последнем концерте.
— Зуб даю, эта та же с… тварь, — при мне Андрей старался не материться, — которая тебе цветочки присылает. И он в это поверил?
— Представь себе, — я отпила виски и поморщилась.
— Ты б хоть разбавляла, — сочувственно посмотрел на меня друг, — я так понимаю, он к тебе заявился с фотками и устроил некрасивую сцену?
— Почти. На эмоциях наговорил, конечно, но я не повелась. Наверное, у меня бы такая же первая реакция была.
— Ну в тебе я не сомневался, ты кремень и скала. Не извинялся потом?
— Попытался. Знаешь, я была не права, у него действительно какие-то чувства есть, если его так задело. Хотя, возможно это просто уязвленное самолюбие.
— Ладно, — вздохнул Андрей и поднялся, — все выжрала уже или оставила боевому товарищу?
— А ты собрался пить со мной? — удивилась я. В любой другой ситуации друг бы потащил меня умываться и баеньки.
— Ты будешь тут страдать, а я сидеть трезвым дундуком и читать морали? Да и пока мы с тобой в разных состояниях — диалога не получится, — он вернулся с бутылкой виски и вторым бокалом.
Я вытянула ноги и привалилась спиной к дивану, стоящему за мной. Да уж, последний раз я напивалась слишком давно. Антидепрессанты нельзя мешать с алкоголем.
Андрей долил виски в мой бокал и звякнул о его край своим. Мы оба молчали — я продолжала разглядывать ночник, а Андрей бросал взгляды на то и дело загорающийся экран моего телефона.
— Не молчи, — попросил Андрей, — я не могу, когда ты молчишь и смотришь в одну точку. Боюсь не успеть в этот раз.
Тот случай, когда мы оба понимаем, что он имел в виду.
— Я не буду, — на дне бокала еще что-то осталось, и я допила, — долей? Сергей того не стоит, а я стала умнее.
— Я очень на это надеюсь. Ты помни, пожалуйста, что ты мне очень дорога. Мне и Дашке.
Дурак он, что ли? Я покачала головой:
— Не для того я так долго выкарабкивалась, чтоб из-за очередного мужика все пошло по одному месту. Мне больно, да. Очень больно и обидно, но я смогу, наверное. Просто не стоило ничего начинать, все было с самого начала понятно, а я…
— А ты влюбилась. В этом никто не виноват, Сань. Но тварину, которая это устроила, я найду. Ты следаку не звонила?
— Нет. Не хочу копаться в этом сегодня, хочу напиться. Потом возьму себя в руки, ударюсь в работу, возможно, схожу к психологу. Только пусть это все завтра? Мне осточертело быть хорошей девочкой.
— Его не простишь? — спросил Андрей, — Даже если каяться будет и на коленях приползет?
— Смысл нет, Андрюш. Если Сергей способен поверить кому угодно, но не мне, то зачем это все продолжать? А если бы не было этой татуировки, поверил бы он мне вообще? А представь, что будет, если я ему расскажу про Диму? Я теперь вообще не представляю его реакции. А потом… Он не верит мне, я не верю в его чувства… Что из этого может получиться хорошего? Только больнее станет. Померла, так померла.
— Однако, телефон он тебе обрывает, — Андрей кивнул на снова засветившийся мобильный.
— Зачем только? — я протянула другу пустой бокал, — Долей?
— Алкоголик, — усмехнулся друг, но виски долил, — хочешь, я с ним поговорю?
— Во-первых — зачем? Во-вторых, после этих фотографий? Серьезно?
— Ну да. А с песней что теперь?
— Не будет, скорее всего. Смысл? Сейчас он поймет, что прощать я не собираюсь и успокоиться, остынет. Охмурять некого, смысл в песни?
— Топольский не дурак и я сильно сомневаюсь, что он взял бы тебя сниматься, а уж тем более, писал бы музыку на твои стихи просто для того, чтоб, тебя «охмурить», как ты выражаешься. Что касается творчества, тут искренне все, — покачал головой Андрей, — не отказывайся сама, дурой будешь.
— Как-то это все равно некрасиво будет…
— Сань, ну может это еще не конец? Посмотри, что будет, подумай.
— А ты личный адвокат Топольского теперь? Почему ты вообще его защищаешь?
— Да я сам не знаю, — пожал плечами Андрей, — просто как-то не складывается у меня. Не похож он на мудака, да и вообще… Почему-то верю, что тот, кто смог тебя тронуть, не может быть подонком.
— Особенно Дима был святым просто, — язвительно отбила я.
— Он был пакостным трусливым клопом, и мы все это проглядели. Искренне рад, что подох сам, а то бы удушил тварь. Посадили бы правда, как за человека, но это уже мелочи. Так я про Топольского… мутно, как-то. И все эти цветы, дохлятина и сразу эти фотографии… Прости, но я жопой чую, что это все как-то связано. Хотя бы из-за твоей татуировки. Много человек знало, что ты ее свела?
— Вы. Мастер. Все. Я свою спину особо не показываю, а даже в открытой одежде шрамик не видно, ты знаешь.
— То-то и оно, Сань, — значит делал эти художества человек, который про татушку знал, а вот про ее сведение — нет.
— Ты сам сказал — мертвые не воскресают, — я залпом опустошила бокал, — это кто-то из старых знакомых, но точно не Дима или кто-то из тех…
— Ну да. Хотя на таракана Диму это похоже больше всего — совершенно мерзкий поступок.
— К черту, а? Не хочу я про это думать, к черту Диму, к черту все эти фотки. И Топольского туда же! — с чувством сказала я, — Вот все же было нормально, нет, мне понадобилось вступить в очередного мужика!
* * *Утром, когда я сидела на кухне, морщилась от головной боли и
