Кей Хупер - Крадущиеся тени

Легкая улыбка тронула губы Кэсси, она повела плечами, словно сбрасывая невидимую тяжесть.

– Вы правы. Я устала.

– Я ухожу. Вам надо отдохнуть.

Кэсси не стала возражать. Она проводила его до входной двери со словами:

– Было бы неплохо, если бы я завтра могла осмотреть дом миссис Джеймсон. Не знаю, удастся ли мне что-нибудь уловить, но я постараюсь.

– Я за вами заеду – ведь вы остались без машины. Вскоре после полудня, вас устроит?

– Да, прекрасно.

– Вот и договорились. Встаньте завтра попозже, выспитесь как следует, ладно?

– Ладно, Бен. Спокойной ночи.

– Увидимся завтра.

Кэсси проводила его взглядом, пока он не дошел до джипа, потом закрыла дверь, заперла ее на замок и включила сигнализацию. Она вернулась в кухню, спрятала на место аптечку и сполоснула кофейные чашки. Все ее движения были чисто автоматическими. Она с самого утра ничего не ела, но не ощущала голода и даже думать не могла о готовке.

Голова у нее болела, но это уж по ее собственной вине. Мигрень началась только с тех пор, как она нарочно вонзила ногти в бинт и разбередила рану, чтобы привлечь к ней внимание Бена.

И все ее усилия пропали даром.

Не то чтобы у нее были серьезные основания подозревать Бена, просто ей не раз приходилось встречать внешне вполне приличных и порядочных людей с черными душами, и она не хотела никого сбрасывать со счетов – по крайней мере, не прочитав их мысли. Увы, с ним она так и не сумела вступить в контакт и подозревала, что ей мешает вовсе не усталость.

Он отгородился стенами, высокими и прочными.

Люди, не наделенные экстрасенсорными способностями, редко нуждаются в психологической защите такого рода... Подобные стены выстраивает только тот, кто пережил некую эмоциональную или психическую травму.

Неужели с Беном что-то такое было? Неужели этот открытый и честный на вид человек прячет какую-то тайную боль или переживание, заставляющее его быть постоянно настороже и оберегать самые сокровенные глубины своей души? Ничто в его прошлом не указывало на наличие подобных обстоятельств, но Кэсси знала, даже слишком хорошо знала, сколь поверхностной и ненадежной бывает официальная информация о прошлом.

Скорее всего стены, которыми окружил себя Бен, возникли из-за какой-то обиды или горького разочарования, пережитого когда-то. Такие люди среди не экстрасенсов ей встречались очень редко, и их непроницаемая скрытность объяснялась травмами, а не холодным расчетом.

Он не был экстрасенсом.

Но он не был и убийцей.

Хотя ей и не удалось проникнуть в его мысли, такой убежденностью Кэсси – по крайней мере, отчасти – была обязана своим телепатическим способностям. Эта убежденность пришла к ней в тот момент, когда он бережно осматривал ее руку, а она внимательно следила за ним. Ей вдруг вспомнился убийца, вскинувший руку с ножом над несчастной Джилл Керквуд.

Рукав у него засучился, обнажив запястье, и на этом запястье с внутренней стороны был явственно виден шрам.

У Бена такого шрама не было.

В принципе такое открытие должно было ее приободрить, и Кэсси оценила его по достоинству, но она не ощущала подъема чувств и смотрела в будущее со страхом. Хотя Бен проявил определенное понимание и сочувствие к тому, что ей предстояло вынести, истинной цены, которую ей предстояло заплатить, он представить себе не мог.

Но он был абсолютно прав, когда сказал ей, что, если она останется здесь, в Райанз-Блафф, ей придется им помогать. Не только потому, что в этом состоял ее долг (понятие о долге мать вбивала ей в голову с самого детства), но еще и потому, что она могла стать очередной – даже внеочередной! – жертвой этого убийцы. Остановить его вовремя – вот единственный способ спасти свою собственную жизнь.

Велико было искушение просто сбежать. Почти непреодолимо. Но Бен оказался прав еще в одном отношении: он напомнил ей, что монстры встречаются повсюду. К тому же в этом городе она впервые за всю свою жизнь нашла пусть временный, но все-таки покой и теперь чувствовала себя обязанной помочь хотя бы из благодарности.

Если только она сможет помочь.

Кэсси заварила себе чашку крепкого чая, потом долго лежала в горячей ванне, стараясь ни о чем не думать. После ванны она сразу легла в постель, моля бога, чтобы ей ничего не приснилось.

Эта молитва не была услышана.

Господи, до чего же он ненавидел сны! Почему они не хотят оставить его в покое? И голоса.

Хватит шептать ему в уши! Он хочет спать. Он просто хочет отдохнуть. Зачем они заставляют его все это делать? Руки у него пахнут... монетами. Его одежда. Кажется, и волосы тоже. Монетами. Кровью.

Ш-ш-ш... Больше никаких голосов. Только не сегодня. Никаких снов. Он так устал.

22 февраля 1999 г.

Не кто иной, как шериф Данбар, заехал за ней на следующий день после полудня, и по его лицу сразу было видно, что он доволен этим не больше, чем сама Кэсси.

– Бен застрял в суде, – объявил он вместо приветствия. – Мы договорились, что он подъедет прямо к дому Айви.

– Я понимаю.

– Если, конечно, вы готовы... «Еще немного любезности, – подумала Кэсси, – и лицо у него треснет».

– Я готова, – сказала она вслух. – Сейчас только запру дом.

Пять минут спустя они оба были уже в патрульной машине и неслись по направлению к городу. Молчание напоминало стопудовую гирю.

Хотя в разговоре с Беном она это отрицала, на самом деле Кэсси остро ощущала подозрительность и недоверие шерифа. За прошедшие годы у нее завязались хорошие отношения со многими полицейскими, но приходилось признать, что их первая реакция была точно такой же, как у шерифа Данбара, и это никак не облегчало ей жизнь.

В первые годы она чуть ли не до слез расстраивалась из-за того, что в начале каждого расследования ей неизменно доставалась роль главной подозреваемой. Трезвые, опытные, много повидавшие детективы рассматривали предоставленное ею описание преступления и положения жертвы как неопровержимое доказательство того, что она сама побывала на месте, и их нелегко было переубедить. Зачастую только железобетонное пуленепробиваемое алиби могло заставить некоторых полицейских если не доверять ей, то хотя бы не смотреть на нее как на убийцу.

Что до Мэтта Данбара, он всем своим видом давал понять, что надежного алиби на момент по крайней мере одного из убийств ему мало. Хотя, может быть, проблема заключалась не только в этом...

– Вы думаете, я втираю очки Бену и вам? Считаете меня мошенницей?

– Такая мысль приходила мне в голову, – согласился он.

– И зачем, по-вашему, мне это нужно? Он бросил на нее быстрый взгляд и цинично ухмыльнулся: