Светлана Бестужева-Лада - Фламенко по-турецки

— Знаете, почему, Вика? — вкрадчиво поинтересовался он у меня в этом месте. — Потому что с первого дня работы девизом агентства стало «Честь дороже денег». У нас, конечно, бывают всякие накладки, но от «паршивых овец» мы избавляемся мгновенно. В глубине души я как был чекистом, так и остался, хотя давно в отставке. Бывших чекистов не бывает.

Я исправно кивала головой, ахала и поддакивала в нужных местах, но про себя думала, что лететь надо было действительно самолетом. Там, даже если в соседнем кресле и окажется нечто подобное, то все будет ограничено полутора часами. Меня же скорее всего ожидала в лучшем случае бессонная ночь, а в худшем — объяснение на тему о том, что «я не такая, я жду трамвая».

А генерал тем временем разливался соловьем. Узнав, что я работаю в рекламном бизнесе, тут же предложил мне пост генерального директора создаваемого им рекламного агентства. Дело за малым: подписать пару документов, но зато на самом высоком уровне. А еще при охранном(!) агентстве предполагалось создать собственный журнал, книжное издательство и магазин редких книг. Для всего этого, конечно, нужны не просто толковые люди, а специалисты экстра-класса, но многие уже готовы совершать творческие и трудовые подвиги…

От предложения стать генеральным директором я вежливо отказалась, сославшись на относительно еще молодой возраст и отсутствие опыта. Похоже, генерала это не обескуражило, более того, у него тут же возникла новая грандиозная идея: написать совместную книгу.

Почему в соавторы он решил определить меня, в принципе, было понятно: генерал пил коньяк и в бутылке уже оставалось меньше половины. Но вот тема книги меня несколько озадачила: «Тайные преступления КГБ». Мысль, конечно, интересная, но как-то не очень монтировавшаяся с первоначальным заявлением о том, что «бывших чекистов не бывает».

Узнав, что номер мне заказан в гостинице «Прибалтийская», генерал скривился и предложил свою протекцию в получении любого номера в любой самой престижной гостинице города. Плюс персональную машину с шофером в мое полное распоряжение на все два дня командировки. Ну и, конечно, сказочное проведение досуга в его, генеральском, обществе. Обычный джентльменский набор: Мариинка, Эрмитаж, ресторан…

«Койка», — мысленно закончила я. Шампанское я пила аккуратно и прекрасно отдавала себе отчет в происходящем. Действительно реальным было, конечно, то, что я подумала. Все остальное — обычное токование глухаря на брачных игрищах. К счастью, коньяк кончился, а вместе с ним иссякло и генеральское красноречие. Он заснул сидя буквально на середине фразы.

А я тихонько выскользнула в коридор и спросила у проводника, нет ли в вагоне другого свободного места. На мое счастье, пустым оказалось одноместное служебное купе, а в цене мы сошлись практически мгновенно. Что ж, у проводника вечер явно удался, а мне удалось несколько часов нормально поспать.

Как и следовало ожидать, утром генерал меня не узнал. Но у вагона его действительно встречало несколько весьма респектабельных господ, так что, возможно, врал он не все. К тому же из соседнего с его купе вылезли два дюжих парня, в которых любой опознал бы охранников-телохранителей. Они удалились в сторону площади, а я — прямиком в метро: до начала рабочего дня мне нужно было успеть разместиться в гостинице, позавтракать и привести себя в порядок.

Через два дня, за несколько часов до отъезда, в ресторан, где я прощально ужинала с коллегами-питерцами, ввалилась довольно странная компания, во главе которой был все тот же генерал с безнадежно забытой мною теперь фамилией. Меня он узнал — по-видимому, это с ним происходило только в поддатом состоянии, а он уже был достаточно тепленьким.

К сожалению, узнал, потому что тут же начал заказывать какие-то фантастические блюда и напитки и совсем загонял своих телохранителей, беспрестанно посылая их заказывать музыкантам все как бы любимые мною мелодии подряд. Я чуть не опоздала на поезд, потому что генерал во что бы то ни стало желал ехать вместе со мной, а его поезд отходил часом позже моего. Мне, к счастью, удалось улизнуть во время краткой отлучки генерала в недра ресторана.

Так что есть люди, которые ловят кайф от сознания своего могущества. Вся разница только в том, как они это могущество используют. В отличие от генерала, имя которого я так и не вспомнила, Исмаил-бей сначала делал, а потом говорил — и то не всегда — о том, что сделал. Очень, между прочим, приятная черта для мужчины. Именно так действовал мой любимый литературный герой кардинал де Ришелье.

Итак, я остаюсь в Кемере под видом некой Фэриде — то ли секретарши, то ли родственницы Исмаил-бея. Сейчас мне это уже не казалось замечательной идеей. Нужно было бы просто смотаться отсюда и доотдыхать где-нибудь в другом месте. Но вряд ли у меня будет такой королевский комфорт в любом другом месте. Плюс Исмаил-бей…

Мы, правда, не обсуждали планов дальнейшего времяпрепровождения, равно как и его длительность. Последнее, правда, определялось сроками моего отпуска. Но, может быть, после того как размотается весь этот клубок непоняток вокруг недостроенного отеля, мне удастся еще пару раз поплавать с аквалангом?

Или реализовать свою давнюю мечту: сесть на лошадь и хоть немножко на ней прокатиться. Пока из развлечений такого порядка мне были доступны только катания в тележке на пони в Московском зоопарке. Правда, теперь к этому списку прибавилось роскошное ландо, запряженное парой фантастических коней. Но это уже было, а тележка и даже взаправдашний экипаж — это не лошадь. Что не лошадь, то не лошадь…

После третьей порции джина с тоником я поняла, что утро все-таки намного мудренее вечера и что неприятности нужно переживать по мере их наступления, а не до того, как они произошли. После этого я сделала самую умную вещь за этот день: завела будильник в мобильном телефоне и пошла спать.

Правда, после того ложа, на котором я почивала накануне, местная койка показалась мне значительно менее комфортной, чем в первый раз, но все равно была достаточно удобной. Да и спать я хотела уже смертельно, так что спустя всего несколько минут буквально провалилась в глубины путаных и треножных снов. Между прочим, безошибочный признак того, что я нервничаю: в спокойном состоянии я никаких снов не смотрю вообще.

Проснулась я без всякого будильника невероятно для меня рано: часов в девять, наверное. И решила, что имею полное право последний раз окунуться в море в собственном, так сказать, виде, а не с крашеными волосами и линзами. Я быстренько выхлебала чашку чуть теплого растворимого кофе, определив это занятие завтраком, нацепила купальник и помчалась на пляж.