Без паники! или Влюбиться любой ценой (СИ) - Любовь Фомина
— Как давно я здесь не был, — хрипит он.
— Добрый день, — соблюдаю я вежливость, не имея представления даже о должности мужчины. Вдруг он специалист по проверкам. Кто знает, может и такую должность уже успели придумать.
— Анечка, а я к вам. Выдалась вот свободная минутка, так навестить решил, — улыбается он своей беззубой улыбкой. — А я смотрю, вы сейчас тоже не заняты. Может чаю?
— Я занята, — выдавливаю из себя легкую улыбку, чтобы уж совсем не сойти за невежу.
— Да я же ненадолго, всего пять минуточек. Ну ладно, ладно, — показывает он мне свои ладони, выставленные вперед, — лука-а-авлю, может и десять. Как пойдет, — подмигивает Виктор, а у меня внутри все вздрагивает.
Вот лучше б на ковер к директору вызвали! А тут я должна сидеть и ждать ребенка с занятий арт-терапии. И ведь не сбежать.
— А я, кстати, ремонтирую тут все. Ну в главном здании, но давайте и у вас посмотрю. Слышал, духовка сломалась.
— Мы ей не пользуемся. Запретили, — пытаюсь я как можно скорее выпроводить мужчину.
— Ну и что же?! — Разводит он руками. — Техника безопасности должна быть! Отведите, пожалуйста, меня, Анечка, на кухню. Я мигом все посмотрю.
Я вздыхаю. Ну не на мат же мне переходить, чтобы оказаться услышанной. Сходит мужчина на кухню, а я уйду наверх под каким-нибудь предлогом. И никто не пострадает.
— Ну пойдемте.
Я разворачиваюсь, чтобы отвести Виктора на кухню, хотя бы задать вектор направления, как … Что-то резко касается меня и руки (ну явно же Виктора) обхватывают меня за талию, начиная сползать ниже.
Глава 23
Я вздрагиваю и отскакиваю в сторону, чуть не влетая головой в стену.
— Что вы себе позволяете?! — Уже не сдерживаюсь я, в разы повышая голос.
— А что позволяю? Кто? Я что ли? — Искренне удивляется мужчина, годящийся мне в дедушки.
— Ну не я же!
— Так это … Анечка … Ты сама меня повела на кухню. Знак к действию я никогда не упущу.
— Меня зовут Анна Александровна, а вы нарушаете мои личные границы. Немедленно покиньте дом.
Виктор ошалело смотрит на меня, не находя слов. Разводит руками и крутит головой, что-то осматривая вокруг себя.
— Тьфу ты… — Сопровождает он слова действиями. — Ну и дура.
Мужчина отмахивает рукой передо мной, а его глаза наливаются злостью. Он разворачивается и выходит из дома, хлопая дверью. Вот будто это я оскорбила его, начав щупать, есть ли там что под брюками!
Нет, ну точно увольняюсь. Правильное решение, в чем я вновь убеждаюсь. Не пойми, что творится в этой организации!
Дом начинает наполняться детским смехом. Кто-то возвращается с занятий, кто-то — из школы. И я уже готовлюсь к тому, что вновь придется бегать из комнаты в комнату, чтобы контролировать выполнение домашних работ, а некоторым деткам и помогать. Но планы вновь меняются. Директриса срочно вызывает к себе. Так что мне приходится собирать всех детей, собирая им с собой необходимые учебники, и отправлять в соседний дом.
На пороге нас встречает Соня — тоже молодая, как и я, девушка, моя коллега. Она сегодня приглядывает за детьми второго дома. Хрупкая, низкая девушка с порога улыбается нам, а потом отводит меня на кухню. Пообщаться. На пару минут.
— Это что такое? — Растерянно спрашивает она.
— Директриса распорядилась, — пожимаю я плечами, ведь ничего кроме правды, мне ответить нечего.
— У-уух! — Топает Соня практически прозрачной ногой и разворачивается. — Мало мне тут этих оболтусов! То обои срывают, то в окна пытаются вылезти … А тут еще и вторую партию на меня повесили.
— Сонь, извини … Я ж не специально.
— Да к тебе у меня вопросов нет. Не здесь надо виноватых искать. Что ей от тебя понадобилось?
— Если бы я знала… — Задумчиво произношу я, проматывая в памяти все свои действия, которые могли бы послужить причинами для моей явки на ковер.
— Но ты ни на что не соглашайся! — Садится девушка рядом со мной, успев сделать чашку чая. — А то представляешь … Явилась тут ко мне директриса … вчера … Да, вчера. Пришла и говорит, что давай-ка мы тебе «Спасибо» за работу скажем, а то денег нет платить. А я уже месяц здесь практически живу! Двое суток здесь, на ночь домой не уезжаю, потом после третьего дня уже еду на ночевку домой, а потом вновь возвращаюсь сюда. Бешеные переработки! Выходными сразу отказались выдавать отработанное, а сейчас еще и деньги зажмотили! Ань, ну что это такое?
— Ничего себе … Я в шоке, Сонь. Я не знала.
— Да это еще что! Ты знала, почему мы теперь еду на тарелках детей каждый раз фотографируем? А потому что одна из коллег написала на меня докладную, что я горошек не даю детям, а себе домой забираю! Вот и как теперь работать то? Сдался мне этот горох деревянный, ценой рублей в двадцать. Питаться что ли больше нечем.
— Докладную? А потом что? Тоже вызывали к себе?
— Неее, — отмахивается Соня. — Решили время не терять. Всей премиальной части зарплаты лишили на тот месяц. Я пыталась доказать, что все это бред, но никто и слушать не стал. «Докладная написана — значит, вычитаем из зарплаты, а правдивость написанного нас не интересует. Сами разбирайтесь» — Так мне и сказали.
— А ты не брала горох, получается?
— Да ну нет, конечно! Зачем он мне? Хотя теперь такие мысли появились. Все равно денег лишили. Зря пропадать обвинению что ли, — грустно смеется Соня. — Ну да ладно, не буду задерживать.
Девушка встает из-за стола и выходит к детям, громко к ним обращаясь. Все вокруг замолкают, а я тихонько выхожу из дома. Торопиться не хочется, по пути я пытаюсь переварить все услышанное. Насколько многого я не знала … Неужели люди знают столько всего интересного о творящихся здесь вещах, и все молчат? Боятся? Или просто не хотят усложнять себе жизнь?
Так за мыслями я оказываюсь уже у самой двери кабинета. Стучусь и захожу. Директриса, по своему обыкновению, сидит на стуле за столом и отсчитывает капли, падающие в чашку. Мне остается лишь присесть на диван и ждать, пока расчет не будет окончен. По кабинету разносится запах мяты. Директриса, сидящая без очков, отчего ее глаза кажутся еще более уставшими под свисающими складками кожи и
