Галимов Брячеслав - Заговор Елизаветы против ее сестры Марии Тюдор

Мария боялась: тогда отец подхватил Марию и посадил на лошадь. Его руки были сильными и надёжными, а слова – полны любви и нежности. Мария вцепилась в пышную гриву лошади и понеслась вскачь, сама удивляясь своей ловкости. Отец и мать помчались за ней. «Постой, подожди! Мы тебя догоним!» – смеясь, кричали они.

После Мария опять сидела на коленях у отца. Он рассказывал ей сказку, и Мария засыпала, счастливая, ощущая себя в безопасности в отцовских руках…

Проснувшись в своей спальне, Мария продолжала улыбаться, – а потом поняла, что это был сон и расплакалась. Отослав служанок и фрейлин, она продолжала растравливать себя воспоминаниями: на смену детским пришли более поздние, девические; сладкая тоска по детству сменилась обидой и отчаянием. Мария вспомнила, как уезжала её мать, когда отец решил жениться на Анне Болейн. Она помнила нервные торопливые движения матери, её воспалённые красные глаза и высохшее лицо. Одновременно Мария словно воочию видела, как отец смеётся и нежничает с леди Болейн.

Щёки Марии вспыхнули от возмущения и стыда, кулаки крепко сжались, слёзы высохли. Она бормотала слова ненависти и презрения, казнила в своём воображении Анну Болейн и осыпала упрёками отца.

Далее пошли воспоминания о долгих годах одиночества; как-то мельком пронеслись смерть отца и короткое правление брата Эдуарда, заговор Дженни Грэй и окончательное утверждение на престоле самой Марии. Уныло прошли перед глазами придворные церемонии и праздники, – и лишь вспомнив Роберта Дадли, королева улыбнулась.

Посидев ещё немного в задумчивости, Мария позвала челядь, чтобы одеться. Заканчивая свой туалет, она спросила как бы невзначай:

– Какая погода сегодня?

– Отличная, ваше величество, – ответили ей. – Туман рассеялся, облака ушли. Небо ясное, – правда, немного холодновато.

– Хорошая погода в это время года – редкость, – заметила Мария. – Что у нас намечено на сегодняшний день?

– Научный диспут, ваше величество. Итальянские богословы из Падуи вступят в учёный спор с нашими профессорами из Оксфорда. Будет обсуждаться вопрос об источниках спасения человеческой души. Наши профессора считают, что большинство источников спасения находятся внутри человеческой природы, – например, способность противостоять греху и обратиться к праведности. Однако итальянские богословы утверждают, что источники спасения души находятся исключительно вне человеческой природы; даже способность противостоять греху и обратиться к праведности возникает благодаря божественным действиям, а не человеческим усилиям.

Спор обещает быть жарким, ваше величество. Поддержать богословов из Падуи придут их земляки из числа пребывающих у нас итальянцев; в свою очередь, наши студенты придут, дабы оказать поддержку профессорам из Оксфорда. Но опасаться нечего, ваше величество: все меры приняты, чтобы диспут не перерос в массовую драку, – как это было в прошлый раз, когда обсуждалась философская проблема об универсалиях, то есть общих понятиях.

– Господи Иисусе, – вздохнула Мария, – подумать только, мы спорим об универсалиях! Этот вопрос уже лет сто, как решен в Европе, а мы всё спорим о нём. Нет, всё-таки правы те, кто называет нас провинциалами, – мы действительно живём будто в глухой провинции Европы: одеваемся, как провинциалы, ведём себя, как провинциалы, думаем, как провинциалы… Знаете, мне не хочется присутствовать на этом диспуте. Пусть господа учёные мужи спорят сколько им угодно, – но без меня.

– Разрешите напомнить, что вы обещали, ваше величество.

– Извинитесь за меня. Скажите, что врачи предписали королеве прогулки на свежем воздухе, – а так оно и есть, мы не возьмём на душу грех обмана. Сегодня такая погода, что самое время для прогулки, – распорядитесь, чтобы всё было приготовлено для выезда. Я хочу погулять в верховьях Темзы.

– Но, ваше величество, мы не успеем собрать всю вашу свиту! А припасы – вы, ведь, захотите отдохнуть и поесть на природе? Для того чтобы запастись всем необходимым тоже нужно определённое время. Кроме того, надо известить его преосвященство епископа Эдмунда. Он примет меры для обеспечения вашей безопасности.

– Припасов не надо никаких, – мы пообедаем после во дворце; для охраны привлеките конных гвардейцев, – они всегда наготове; вся свита мне не нужна, – это не официальный выезд, а частная прогулка, – возразила Мария. – Что касается епископа, то даже во имя моей безопасности я не обязана оповещать его о своих действиях. Я хочу сейчас поехать на прогулку, и я поеду. Я королева!

– Конечно, ваше величество. Как прикажете, ваше величество.

– Да, и пригласите этого молодого джентльмена, которого недавно представил нам сэр Стивен. Его имя Роберт, кажется…

– А, сэр Роберт Дадли! Конечно, ваше величество, как вам угодно.

– Поторопитесь же! Вдруг небо опять затянется облаками.

Конная процессия королевы медленно ехала по берегу реки. В воздухе чувствовалась морозная прохлада, от лошадей валил пар, их храпение далеко разносилось по округе. День был очень тихим: так тиха бывает природа, когда она ждёт больших и близких перемен. Вода в реке была почти недвижна, лишь еле слышное журчание у берега выдавало её течение; пожухлая трава сникла и прижалась к земле в ожидании скорого снега; растерявшие листья деревья застыли в своей дикой красоте. Одни вороны и галки носились с беспокойными криками над деревней у леса, да полёвки изредка перебегали дорогу.

– Позовите сэра Роберта Дадли, – сказала королева. – Вам нравится предзимье? – спросил она, когда сэр Роберт приблизился к ней.

– Печальная пора, – неопределённо ответил сэр Роберт.

– В этом и заключается особое очарование, понять которое могут лишь утончённые натуры. Увядание вызывает более глубокие переживания, чем цветение, – не так ли?

– Да, так, ваше величество, – с готовностью согласился сэр Роберт.

Мария искоса взглянула на него. Некоторое время они ехали молча.

– Вы плакали когда-нибудь? – продолжила разговор королева.

– Конечно, ваше величество. В детстве.

– В детстве, – повторила Мария. – А во взрослой жизни?

– Нет, ваше величество.

– Нет, – повторила Мария. – Значит, вы не любили, любви не бывает без слёз. А когда ваш отец и брат… когда их… когда они погибли, – разве вам не было грустно?

– О, да, ваше величество! Мне было грустно, очень грустно, – сэр Роберт насторожился, не понимая, к чему она клонит.

– Вы любили своего отца?

– Как вам сказать, ваше величество… – замялся сэр Роберт.

– Отвечайте прямо, я не держу зла на ваше семейство: это всё в прошлом. Впрочем, я и тогда не держала зла, – мне пришлось подписать указ о казни ваших родственников после той истории с Джейн Грэй. Долг королевы обязывал меня к этому, но я не хотела их смерти. Долг королевы обязывает меня делать многое, чего я не хочу, – будто оправдывалась Мария.