Вознесенная грехом. Последний ход принцессы - Кора Рейли
Мэддокс кивнул. Расстояние между нами, физическое и эмоциональное, убивало меня, и, судя по взгляду Мэддокса, его тоже.
– Я буду впереди, чтобы проверить, безопасна ли дорога, Белоснежка.
Белоснежка. Сначала я презирала это прозвище, но теперь – нет.
Он оседлал «Харлей» и посмотрел на меня, заставив пожалеть, что я сказала «нет». Я хотела разделить вместе с Мэддоксом – и понять – те ощущения, которые он испытывал во время езды на байке, но села в лимузин и через тонированные стекла наблюдала за ним.
Я думала, что будет легче признаться в чувствах к Мэддоксу на публике, но все оставалось слишком неопределенным и в новинку для меня. Я не могу оказаться столь уязвимой перед всеми. Ведь люди, затаив дыхание, жаждали скандала.
* * *
Мэддокс затормозил на обочине перед тату-салоном и прищурился, высматривая что-то на дороге. Я вышла из лимузина, когда он слез с мотоцикла, и направилась к входной двери заведения.
Салон был закрыт, чтобы никто не помешал, пока мне делают татуировку. На этот раз Мэддокс не попытался ни прикоснуться, ни поцеловать меня, и я возмутилась от собственной трусости.
– Что ты увидел?
– Вроде бы объектив.
Я посмотрела по направлению его взгляда, но поняла, что ничего не обнаружу. В редких случаях у меня получалось заприметить хоть что-то. Если за нами гнались папарацци, я узнаю об этом завтра.
– Хочешь, я составлю тебе компанию? – спросил Мэддокс, переключив мое внимание на салон.
– Да, пожалуйста, – негромко ответила я.
Похоже, выражение моего лица сказало даже больше, потому что в его глазах опять вспыхнуло желание защитить. Один из телохранителей проверил салон, пока мы с Мэддоксом и другими секьюрити ждали снаружи.
Когда мы зашли внутрь, только Мэддокс держался рядом со мной, когда тату-мастер поприветствовал нас. Он был с ног до головы покрыт татуировками, даже его лысина и горло. Татуировки, украшающие тело, оказались красочными и замысловатыми, совсем не похожими на ужасные каракули на моей спине.
Очевидно, он чувствовал себя неловко в нашем присутствии. Но и мне было некомфортно. Я никогда не хотела обзавестись татуировкой и не сделала бы ее, если бы меня не принудили.
Мастер подвел меня к мягкому креслу, и я села, чувствуя себя как в кабинете врача. Спокойнее не становилось.
Мужчина-татуировщик, Константин, прочистил горло.
– Могу я взглянуть на татуировку, которую вы хотите перекрыть?
– О, конечно. – Лишь несколько человек видели ее, и мне не хотелось, чтобы в их число входили телохранители.
Отец проследит, чтобы парни помалкивали, но порой обрывки информации достигали ушей их жен, и тогда слухи распространялись со скоростью света.
– Почему вы охраняете нас, стоя спиной к двери? – резко спросил Мэддокс.
Секьюрити проигнорировали его.
Мэддокс подошел к одному и прорычал прямо в лицо:
– Должен ли я разбить твою уродливую рожу, чтобы ты развернулся и предоставил дочери босса немного уединения?
– Твои слова – лишь пустой звук, – выплюнул телохранитель.
Я бросила на него уничтожающий взгляд.
– Развернись.
Оба телохранителя подчинились, и Мэддокс шагнул ко мне. Он был очень зол.
– Я даже не могу воткнуть нож им в глотку, не рискуя разозлить твоего отца.
– Не лучшее начало сотрудничества для тебя, имей в виду, – сказала я. – Они научатся уважать тебя, когда поймут, насколько ты храбрый.
Мэддокс наклонился ближе, посмотрев мне в глаза.
– Черт, прямо сейчас я готов умереть ради твоего поцелуя.
Меня охватил жар.
– Позже, – пообещала я.
Расстегнув блузку, но не сняв лифчик, я повернулась спиной к тату-мастеру. Когда он сел на табурет позади меня, чтобы изучить надпись, я съежилась. Мэддокс наблюдал, скрестив руки на груди. Выражение его лица отражало множество эмоций, в первую очередь гнев и вину.
Вероятно, он винил себя, и крошечная часть меня – тоже.
Я порадовалась, что не видела Константина, когда тот прочитал надпись на моей спине. Я ни разу не смотрела на тату после той первой ночи.
– Вы сможете перекрыть слова? – прошептала я, боясь, что он скажет «нет».
– Понадобится несколько сеансов, зависит от того, что вы хотите.
– Тебе нужна корона, – заявил Мэддокс.
Я покосилась на него, заметив краем глаза, как тату-мастер кивает.
– Должно получиться. Корона скроет все буквы, если мы выберем эскиз с широким обручем, который заполним цветом.
– Корона. – Я улыбнулась. – Она многих разозлит.
– Мы же этого не хотим, правда? – Мэддокс смело ухмыльнулся.
– Корона, решено, – подтвердила я. – А если… если мы сохраним слово Витиелло? Как-то вплетем в корону?
– Такое возможно. Но исходник будет полностью перекрыт. Ужасная работа. Даже у новичков лучше получается на свиной шкуре.
Я напряглась, продолжая сидеть вполоборота. Я знала, что мастер возмущался из-за уродливой татуировки и не намеревался заставить меня стыдиться надписи, но в этой ситуации я определенно не была крепким орешком, как мечтала.
– Эй, как насчет того, чтобы думать, прежде чем говорить? – рявкнул Мэддокс.
Глаза Константина округлились, и он откинулся назад, настороженно глядя на Мэддокса.
– Я не собирался никого обижать.
– Все в порядке, – твердо сказала я, не желая раздувать из мухи слона. – Можем ли мы начать прямо сейчас?
– Конечно, когда вы выберете дизайн, я приступлю к контуру.
Мне понравилась корона с замысловатым узором по обручу. Слова исчезнут. Прекрасный венец для коронации императрицы.
Когда тату-мастер взял в руки иглу, меня охватил страх от воспоминаний о беспомощности и боли, которые я испытывала в прошлый раз. Ладони вспотели, я искала глаза Мэддокса. Он жестом велел Константину подождать и присел на корточки перед моим креслом. Взяв меня за руку, поцеловал ладонь и ободряюще улыбнулся.
Я кивнула, и Мэддокс подал мастеру знак. Когда игла проткнула кожу, я вздрогнула, но быстро поняла, что это и близко не так больно, как делал Коди. Последующие два часа Мэддокс не отрывал от меня глаз, пока Константин не набил контур.
Взгляд Мэддокса удерживал и успокаивал меня. Благодаря тому, что он был рядом, я справилась со страхом и стала сильнее.
После того как я записалась на следующий сеанс, мы покинули студию бок о бок, но не прикасаясь друг к другу. Я взглянула на мотоцикл Мэддокса, отчаянно желая сесть на «Харлей» вместе с ним. И не только. Мне хотелось быть рядом, остаться с Мэддоксом наедине, ощутить тяжесть его тела, но я знала – пока слишком рано.
Он кивнул, задумчиво улыбнувшись, словно прочитал мои мысли.
– Позвони, когда снова понадоблюсь, – сказал он, шагнул ко мне и поцеловал в щеку. По лицу Мэддокса было видно: он хотел гораздо большего, но сдерживался, уважая установленные границы, о которых я уже начинала сожалеть.
– Почему бы тебе сейчас не познакомиться с моей мамой и
