Дженна Райан - Женщина из его снов

– Маквей, должно быть что-то еще, что мы можем тут сделать.

– Ничего не получится в темноте или только нашими с тобой силами. Бригхэм оставил немного вина, ты хочешь перебрать вещи Ханны, а я хочу в душ до того, как отрубится электричество на большую часть ночи. Ну, чего ты еле ноги волочишь?

– Я достаточно суеверна, и мне не нравится то, что сидит на фонарном столбе возле двери Ханны.

– Ты наполовину Блюме, и тебе не нравятся вороны?

– Один ворон – не проблема. Двух я тоже перенесу. Три уже пугают. Он смотрит на меня?

– Если смотрит и это самец, у него отличный вкус. Если на самом деле ты хочешь, чтобы я его застрелил, скажи прямо, и войдем уже наконец в этот чертов дом.

– Нельзя стрелять ни в воронов, ни в кого-то еще только за то, что они на тебя смотрят. Я знала, что это случится! Я позволяю этим легендам влиять на меня. Это проклятье того, в ком одновременно течет кровь Белламов и Блюме. Тебя просто уносит.

– Есть идея. Смотри-ка! Ты все еще жива.

– И полна сил, между прочим. Чур, я первая в душ. Аты, наверное, захочешь задраить все люки. И ставни. – Маквей прищурился, Амейра расплылась в улыбке. – Сложи мое предупреждение с предсказанием Бригхэма и будь осторожен. С громом придет сильный ветер. Поверь, сколько бы бурь ты ни видел с тех пор, как приехал в Бухту, эта круче всех.

– Пытаешься убедить меня в том, что ты ведьма, или запугать зловещим предсказанием?

– Я не ведьма, Маквей, женщина. И сейчас я хочу.

Он почувствовал, как кровь пульсирует в паху, когда ее губы прижались к его губам. Обоих швырнуло в намного более опасное пламя, нежели тот пожар, что они пережили накануне.

Глава 14

Амейра намеревалась получить страстный, безудержный секс со страстным, безудержным копом все равно где.

Когда он поднял ее, притягивая к себе, у нее внутри взорвалось желание. Она ощущала его жажду, неистовую, дикую, отдающую яростью и нуждой.

Ее спина ударилась о дверь. Затем дверь исчезла, Амейру окутало теплом. Но настоящий огонь горел в животе, в крови, в руках, которые самозабвенно скользили по его груди.

– Не думала я, что это будет именно так. – Прерывисто дыша, она откинула голову.

– Рыжая, если твоей целью была неторопливость, мы начали неправильно. После того как я напал на тебя в первую ночь, во мне поселилось что-то, что я так и не смог изгнать.

Она одарила его дразнящей улыбкой, скользнув ему вниз живота.

– Уверена, ты все понимаешь правильно. Изгнание – это про меня. И одержимость тоже.

– Прямо сейчас я смотрю на тебя.

– Отличный ответ, Маквей.

По его лицу скользили тени. В меняющемся свете глаза потемнели еще больше. Он провел руками под ее майкой, царапая обнаженную кожу мозолистыми ладонями. Когда пальцы задели ее соски, Амейра зашипела, выдыхая радость. И так же радостно засмеялась, когда он снова взял ее за бедра и поднял.

Она обвила его ногами, в этом движении было столько же естественного рефлекса, сколько и желания. Внутри ее росло возбуждение. Под горлом пульсировала жилка. Маквей прижался к нежной впадинке губами, Амейра склонилась к нему, намереваясь впитать как можно больше ощущений.

– Мы движемся или у меня голова от тела отделилась? – Она по-кошачьи улыбнулась. – В смысле, я сейчас говорю или мне это снится?

– Говоришь. Мне нравится твой голос. Он меня преследует. Я слышу его в своих снах.

– Ты слышишь. Я не женщина из твоего сна.

– Кошмара, – поправил он и поцеловал ее. – Я слышу твой голос, Амейра. Я никогда не хотел ее.

Жажда скрутилась в огненный шар в ее животе. Когда он поднял ее выше, огонь мгновенно распространился, пронзая тело, забирая почти весь воздух из легких.

Темнота схлестнулась со светом. Ветер взбил клубящиеся тучи в безумную страсть. Стонали лестничные ступени, скрипел под ногами пол. Амейра не позволяла губам Маквея оторваться от ее рта, а сама прикасалась, впитывала. Подтолкнуть его к самому краю и дальше, за край.

Маквей уложил Амейру на что-то мягкое и, высвободив рот, смотрел на нее сверху вниз.

– Собираюсь раздеть тебя, Рыжая, пока все еще способен думать.

Губы ее изогнулись. Она заставила затуманенные глаза сфокусироваться. Кровать, стены, окно, дождь. Маквей. Ее пальцы лихорадочно пытаются расстегнуть его джинсы. Она дергала, тянула, металась. Горячий, влажный воздух опустился на ее кожу. Это Маквей стащил с нее майку и накрыл ее груди ладонями.

– Красиво, – пробормотал он.

Не сдвигая кружевной бюстгальтер, он прижался ртом к ее соску. В ответ Амейра выгнула спину и услышала одобрительное мурлыканье, вырвавшееся из глубины собственного горла. Она впилась ногтями ему в плечи, растворилась в ощущениях и не собиралась торопиться. Слишком сладкой оказалась эта пытка прелюдией, слишком изысканно болезненным было желание большего.

В ее венах одновременно бились жар и голод, и сочетание это угрожало поглотить полностью. Пожар в «Красном глазе» ничто по сравнению с пламенем внутри.

Она не выпускала из плена рот Маквея, а он опускал руку все ниже. Проглотил стон, который она не смогла удержать, когда он скользнул пальцами между ее ног и принялся гладить.

Быстрым, как первый проблеск молнии, движением она обхватила его затвердевшую плоть и направила к влажному кольцу. Почувствовала, как он вздрогнул в ответ.

– Играешь не по правилам, да, Рыжая?

– По правилам – не в моих генах.

И чтобы доказать это, сжала его сильнее, наблюдая сквозь ресницы, как темнеют глаза, становясь почти черными.

Эта картина отпечаталась перед мысленным взором Амейры и оставалась там после того, как размылось зрение, до того момента, когда изображение слилось в разноцветное пятно, а она взлетела к самой прекрасной вершине наслаждения. И приняла его в себя. Он наполнил ее, она сжалась вокруг его плоти и держала крепко.

– Сейчас, Маквей. Вот сейчас! – выдохнула она и ощутила настоящий полет, каждая частичка тела понеслась через ночь.

Мысленно Амейра отыскала в себе источник молний и уцепилась за него, помчалась верхом на его электрической спине через небо. Затем он исчез. Мышцы обмякли, руки упали, и она медленно скатилась вниз.

«Это и есть крутое световое шоу». Теперь она покачивалась в море из вороньих перьев.

В мире Белламов вороны не всегда предвещали смерть. С этой стороны фамильного древа они часто считались предвестниками надежды и, как ей казалось, до какой-то степени любви.

– Ты что-то сказала?

Маквей лежал, зарывшись лицом в подушки и волосы Амейры, крепко прижимая ее к простыням.

– Не уверена, что я уже могу говорить. – Она закрыла глаза и снова поплыла, погружаясь в перья. – Я дрожу или это дом трясется?