Борис Мишарин - Куртизанки дорог

Воспитанницы жили, примерно, как в гостинице — одно и двуместные номера. Душ общий в каждом бараке, центральное отопление. Хотя бараком назвать эти здания звучало кощунственно, но здесь так привыкли. Зато банька была отменной и работала ежедневно.

Солнце осветило и Караваева, вышедшего на крыльцо своего личного небольшого коттеджа. Сегодня он вышел пораньше обычного — приезжала сама Мурашова и не одна: везла с собой первого воспитанника. И не ошибся.

Ворота распахнулись чуть заранее, впуская мурашовский джип и микроавтобус с воспитанником, захлопнулись наглухо, отрезав напрочь прошлую шальную жизнь первого мужского питомца.

Их набралось как раз пятнадцать, ровно по количеству оставшихся мест и Караваев предложил устроить что-то похожее на праздник. Вернее торжественный прием, но Мурашова не поддержала его и приказала доставлять каждого по одному — тихо и незаметно. Так, говорила она, будет спокойнее, не возникнет единой, необдуманной сплоченности от отсутствия акклиматизации и лидер проявится гораздо позже.

Мурашова вышла из машины, за ней следом выскочил и Олег Степанович. «Не была до холодов», — подумал Караваев, — «привезла зама по строительству, чтобы лично все проверил и доложил», — и вслух произнес радостно:

— Здравствуйте, здравствуйте, Диана Сергеевна, рады видеть вас в добром здравии.

— И докторам не кашлять, — с улыбкой ответила она.

— Как всегда?

Мурашова удивленно-вопросительно вздернула брови.

— Ну, я к тому, что пойдете сначала все смотреть, с воспитанницами общаться. А потом уж ко мне. На чай.

— Да нет, Степа, — она довольно ухмыльнулась, — сначала к тебе на чай-разговоры.

Караваев сделал приглашающий жест рукой.

— Ну, что ж, идемте.

Необычность поведения Мурашовой немного напугала его, насторожила и скомкала мысли. В Центре все в порядке, но черт знает, что может выкинуть или отчебучить начальство.

Караваев приготовил чай, разлил по чашкам — знал, что одна пить не станет. Наблюдал, как Диана Сергеевна держит чашку двумя руками и догадался: замерзла она, вот и зашла в начале на чаек. В городе минус тридцать, а здесь все тридцать семь, мороз не малый.

Отпив несколько глотков и, видимо, согревшись, Мурашова начала:

— Давай доктор, выкладывай — просьбы, пожелания, предложения.

— Да, собственно, все в порядке, — неуверенно начал он. — Все идет по плану, девчонки довольны. Особенно радует то, что несколько из них уже бывали в подобных центрах. Однако, подобными их назвать тяжеловато — рабский труд, физические наказания за неповиновения и никакого медицинского обследования и лечения. Опять же культурного уровня никакого. Вот они и рекламируют наш Центр усиленно, рассказывают, как плохо и безобразно жили там. А это самый лучший фактор, который сделает нам имя и приведет сюда других воспитанниц.

— И что — никаких просьб и предложений?

— Пока нет, Диана Сергеевна, хотя некоторое беспокойство все же имеется. Да вы и сами знаете какое. Были одни девчонки, сорок пять человек, а теперь пятнадцать парней объявится. Разнополость, естественно, добавит проблемок, все может быть. Вот и волнуюсь, переживаю внутри себя, но говорить об этом пока рано.

— Нет, доктор, совсем не рано. Правильно волнуешься и переживаешь. От того, как ты организуешь труд и отдых, режим в Центре, взаимоотношение полов и станут зависеть твои результаты, результаты оздоровления и имиджа фирмы. Настоящим чувствам не препятствуй, разврат пресекай. Полагаю, что ты справишься в основном и целом, будут, конечно, и исключения, но на то и правила существуют, — она улыбнулась. — Мальчика прими лично, объясни все, но сам по территории не води, не показывай — слишком много чести даже для первого. Ладно, засиделась я тут у тебя, пойду, посмотрю все сама мельком, и до свидания.

Караваев встал, намереваясь следовать за Мурашовой, но она остановила его.

— Нет, не надо за мной ходить, занимайся делом. Гляну по быстрому и уеду. Так что пока. До следующего раза.

Машина двигалась не быстро, километров пятьдесят в час, позволяя обгонять себя многим автомобилям. Перед условной точкой Николай пристроился в хвост одной иномарке, чуть добавил скорости, так и хотел проехать мимо, в начале осмотреться. Он уже заранее увидел двух стоящих девчонок и удивился — около одиннадцати утра и стоят двое. Обычно по утрам выходили те соски, которые с вечера не смогли заработать на дневную дозу, или те, которые вечерами и ночью совсем не работали, боялись, не хотели отстегивать ментам и крыше, не активным до полдника. И по двое утром стояли крайне редко, практически никогда.

Иномарка вдруг резко тормознула около девчонок, Николай успел заметить, как резво побежали они обе к остановившейся машине, и усмехнулся. Или крышу узнали, или каждая стремиться завладеть клиентом. Холодно на улице, а значит и не до церемоний вообще.

Он вывернул во второй ряд, обошел остановившуюся иномарку, и сбросил скорость, наблюдая за ситуацией в зеркало заднего вида. Правая дверца иномарки открыта, согнувшиеся пополам девчонки обсуждают известную тему.

Не крыша, собирающая дань, отметил про себя Николай, иначе бы сразу сели в салон. Он повернул направо, чтобы по параллельной улице вернуться назад и снова подъехать к девчонкам.

Это хорошо, одна наверняка уедет и не будет свидетелей. Но он ошибся, увидев вдалеке снова двоих, решил подождать, пока не заберут какую-нибудь, остановиться на обочине, но, почему-то, сразу подкатил к соскам. Усмехнулся про себя, наблюдая, как метнулись тела, стремясь первой открыть дверцу, а значит и использовать больший шанс завладеть клиентом.

Одна из девчонок была знакома, катался он с ней как-то и не раз, но имени не помнил, вообще не запоминал имен, за исключением тех, кого использовал не один год.

Она первой открыла дверцу, увидев известное лицо, бросила непривычное:

— Я сажусь?

Николай кивнул головой и она с удовольствием захлопнула дверцу, избавляя недовольную коллегу от всех возможных поползновений.

— Как я тебя давно не видела! — Воскликнула она и на правах «старой» знакомой поцеловала Николая в щечку. — Очень рада, что ты подъехал. Минут сорок уже стою — промерзла вся.

Последняя фраза задела его. «Рада ты, что клиента нашла, что не мерзнешь сейчас на улице и, конечно же, что не чурка и не малолетка. — Подумал он про себя. Вслух спросил:

— Торопишься, есть время?

— Да нет, не тороплюсь, — пожала она плечами.

— Значит можешь провести со мной несколько часов? — Решил уточнить Николай.

— Могу. А сколько?