Энн Стюарт - Холодный как лед

– Вам нужно еще поработать над сноровкой, – заметил Йенсен, открывая скользящие двери навстречу прохладному тропическому бризу.

У Гарри в доме всегда работали кондиционеры, но сам дом был так удачно устроен, что пассаты идеально охлаждали его и без помощи искусственного воздуха.

Больше Женевьева ничего в него не бросила, хотя Питер был наготове.

– Вы сами знаете, что можете сделать со своими бутербродами и пивом, – не преминула отозваться она. – Вы просто так позволите мне свободно разгуливать по дому? Без присмотра? И не собираетесь привязать?

– Только если вы сами пожелаете. Вы не произвели на меня впечатления извращенки, но если что, я в игре.

В пределах ее досягаемости не оказалось больше ни одной вазы.

– Почему бы мне не сбежать?

Он опустился на диван, скинул обувь и, потянувшись, задрал ноги на кофейный столик.

– Пункт первый: поблизости болтаются Рено и Ханс, и хотя я им наказал держать подальше от вас свои лапы, они не очень–то хорошо следуют приказам. Пункт второй: бежать здесь некуда – яхта отчалила, и мы в сотнях миль от ближайшего острова. И пункт третий: море вокруг острова кишит акулами. Думаю, мины там тоже водятся, но тут я не уверен.

– Веселитесь? – Впрочем, она понимала, что он не шутит. – Так чем мне тут заниматься? Спокойно ждать, когда вы будете готовы меня прикончить?

– Или попытаться придумать какой–нибудь способ спастись, – предложил он.

– Вы могли бы оказать мне посильную помощь.

– Мог бы, – согласился Питер. – Но не буду.

Он задумался, а правда ли это? Агенту Йенсену никогда не приходилось кого–то убивать только за то, что тот случайно перешел ему дорогу. Можно приводить любые аргументы, что Женевьева совершенно ни к чему не причастна, но поскольку он конкретно не знал, почему пришел приказ насчет Гарри, то вряд ли мог знать, в равной ли степени замешана Женевьева.

Участвовала ли она в «Правиле Семерки», что бы оно из себя, черт возьми, ни представляло? Она ведь привезла на подпись документы, передававшие прибыльные нефтеносные месторождения фиктивной корпорации. А Комитет уже установил, что эти нефтяные промыслы – намеченная цель для тщательно разработанной террористической атаки в предстоящие недели, хотя точная дата неизвестна.

Исчезновение Гарри положит этому конец. По крайней мере, Питер на это наделся. У Гарри мания контроля, если кто и ведет переговоры с террористами, то, должно быть, именно Ван Дорн, он единственный держит в руках источники финансирования. Возможно, выбранный Гарри для разрушения месторождений человек готов умереть во славу аллаха. Ван Дорн знал, как играть на слабостях или фанатизме. Деньги на расходы террористам все еще нужны, и они хотят, чтобы позаботились об их женах и семьях. Без финансовой поддержки Гарри есть хороший шанс, что атака не состоится.

Но Гарри замыслил не единственное мероприятие. Они знали, что существует семь целей. А нашли только две. И принимали на веру, что устранение главного вдохновителя предотвратит пять других операций, прежде чем они приведутся в действие.

Все зависит от того, как тщательно разрабатывал свои планы этот безумец и не передавал ли он полномочия. С тех пор как Питер и его товарищи были на службе у миллиардера, наблюдая за ним в оба глаза, шанс, что он использовал кого–нибудь еще для осуществления «Правила Семерки», очень невелик. Они уже пришли к единодушному выводу, что бесполезно пытаться выбить из Ван Дорна информацию: Гарри слишком любил боль, чтобы сознаться под пытками, и не связывался ни с какими технологиями. Ни сотового, ни карманного компьютера, ни компьютера, который можно взломать, – свои секреты Ван Дорн держал при себе.

Другое дело мисс Женевьева Спенсер. Если она что–то и знала, то ее совершенно легко расколоть, и если бы Питер думал со своей обычной ледяной отстраненностью, то не стал бы колебаться.

Но он не собирался трогать ее. Он прикончит ее, если придется, но еще не отказался от надежды найти выход, несмотря на приказы, с легкостью отданные мадам Ламберт. Ей–то просто решать, не находясь на месте событий, подумал он.

Его приоритеты, может, и сместились чуть–чуть, но инстинкты все еще тверды, как камень, и он чувствовал, что Женевьева всего лишь невинный посыльный, случайно вляпавшийся во что–то гораздо большее и паршивое, что она пока не сумела осознать.

Она все еще смотрит на него, Питера, с надеждой. Он было подумывал солгать ей, сказать, что вытащит ее из передряги. Он никогда не нарушал прямых приказов за все время работы в Комитете и впредь не собирался, но мисс Спенсер не надо бы проводить последние два дня жизни в страхе.

Впрочем, лгать он ей не хотел.

– Я не могу вам помочь, – сказал Йенсен. – Не теряйте на меня время – это вас ни к чему не приведет. Я играю в эту игру гораздо дольше вас и вижу каждый угол. Так что смотрите сами. Просто не делайте глупых ошибок.

Что касается ее, то ей предстоит умереть. Единственное, что он мог сделать: поучить ее чему–нибудь, рассказать, дать ей слабый шанс. В конце концов, этих действий будет недостаточно, о чем он прекрасно знал. Но ему само такое положение вещей не обязано нравиться.

Питер бы предпочел, чтобы она принялась искать еще одну вазу, чтобы швырнуть в него. Но вместо того Женевьева вдруг затихла, лишь глядя на него теплыми карими глазами. Она, наверно, видела его довольно ясно – он проверил ее очки перед тем, как выбросить – у нее не такая уж сильная близорукость. Она могла видеть его достаточно четко, чтобы представлять, какой никчемный кусок дерьма он на самом деле из себя представляет. Но впервые он увидел, как от поражения сникли под его белой футболкой узкие плечи.

Впрочем, лишь на секунду. Она пожала плечами, очевидно, выбросив его слова из головы.

– Так где, вы сказали, кухня? – поинтересовалась мисс спокойным тоном.

Йенсен подумал, не решила ли она попытаться прихватить один из кухонных ножей. Ей они пригодятся не больше, чем ее крошечный карманный ножик – куда любительнице против профессионалов.

– Прямо по коридору и налево.

У него хватило здравого смысла не напоминать ей свое требование насчет ланча, о котором сказал главным образом, чтобы подразнить ее, вывести из себя. Вообще–то, он был голоден. Раз уж Гарри утихомирили, то Ханс не считал себя обязанным упражняться в кулинарных изысках, да и Питер крайне мало ел. Он предпочитал такой режим перед исполнением задания – у него обострялись рефлексы. Но до окончания работы еще больше двух дней, а до тех пор он вряд ли мог бы ускорить события.

Женевьева, ни слова не сказав, исчезла, а Питер откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Он размышлял, нужно ли лишний раз предупредить «коллег» держаться от нее подальше. Он уже дал это ясно понять, но ему не приходилось много работать ни с Рено, ни с Хансом, и не было полной уверенности, что они последуют приказаниям. Их отделял лишь один шаг от наемных убийц, им не мешают никакие иллюзии, что они работают ради великой цели. Даже если лично он начинал в этом сомневаться.