Анна Дубчак - Смертельный поцелуй

– Видел, конечно, но я и предположить не мог, что это пальто…

– Понятно. Так чем же они тебе так насолили?

Наталия медленно вела машину вдоль мокнущих под дождем улиц и разговаривала с Олегом вполголоса, скорее для того, чтобы просто поговорить, а не смутить его… Она как бы рассуждала сама с собой. Но Олег, который сначала испугался, когда она его обвинила, постепенно разозлился и вообще замолчал, отказываясь отвечать на ее вопросы.

– Олег, я тебя спросила, каким ножом ты отрезал им кисти рук? И что при этом ты испытывал?

– Огромное наслаждение! – наконец выпалил он и отвернулся к окну. – По-моему, вы сумасшедшая. Мне кажется, что у нас с вами ничего не получится… Сначала вы привозите меня в чужую квартиру, и мы с вами выламываем замок, потом я сопровождаю вас неизвестно зачем, словно вы больная или немощная… Зачем я вам?

– Не нравится – выходи, – сказала она сухо. – Тебе все равно меня не понять…

– Почему? Потому что я такой глупый? – Было видно, что его больно задели за живое. – Что вы себе позволяете?

Однако из машины он не вышел. А замолчал, тупо уставившись в окно.

Проехав еще немного, Наталия небрежно бросила:

– Извини.

Он ничего ей не ответил, а когда она остановилась на набережной, прямо у здания речного вокзала, лишь повернул к ней свое бледное лицо и выразительно посмотрел ей в глаза.

– Не переживай, тебе не придется ничего взламывать… Просто мне надо здесь кое-что осмотреть…

Она вышла из машины и подошла к так называемому парадному крыльцу. Пять мраморных ступенек вели к широкой прозрачной двери, за которой плавилась темно-серая муть пустоты: в такое время года вокзал был тих и одинок, как человек, который вышел погулять в дождь.

«Если человек, приславший записку Бартоломею, решил зачем-то передать ему и кассету, то вряд ли он собирался показать свое лицо. Не мог он передать ее и через посредников, поскольку Бартоломей – человек влиятельный, богатый, что не исключает его прямой заинтересованности в раскрытии личности шантажиста: он мог взять посредника и открутить ему голову, если тот не назовет заказчика. Следовательно, кассета могла быть оставлена прямо на парадном крыльце. Место здесь безлюдное, и если найти приличный тайник, то не надо ломать голову над тем, как передать кассету».

Но чем больше она об этом думала и чем логичнее казались ее умозаключения, тем меньше ей верилось в то, что кассета была спрятана именно здесь.

Она тщательно обследовала каждую ступеньку, простучала мраморные плитки каблуком ботинка, чтобы выявить пустоты, – все оказалось напрасным.

Она подняла глаза, чтобы взглянуть на воркующих над самой головой голубей, и от неожиданности вздрогнула: большой металлический навес просто кишел изнутри нахохлившимися сизокрылыми голубями с малиновыми жилистыми лапками, царапающими поверхность боковых узких, но довольно высоких ниш. Казалось, лишь два-три смельчака из этой пернатой братии разнервничались из-за присутствия на крыльце постороннего и разговорились, развыступались, развозмущались…

Наталия, рискуя быть обляпанной похожими на разбавленную известь с интимной желтизной кляксами голубиного помета, все же подняла руку и сунула ее, привстав на носки, в самую гущу встревоженных птиц. Голуби разом выпорхнули со своих насиженных мест и, покружив немного над ее головой, опустились почти так же одновременно на козырек крыльца.

Наталия же, нащупав какой-то сверток, достала его и чуть не расплакалась от счастья.

«Какая же ты все-таки эмоциональная, Наташа, – сказала она сама себе, засовывая сверток за пазуху и спешно покидая чужую территорию. – Еще эмоциональней голубей…»

– Вы что там, голубей кормили? – спросил Олег, и Наталия с радостью отметила, что он больше на нее не сердится.

– Почти, – уклончиво ответила она и улыбнулась. – Ну что, мир?

– Мир. – Он кивнул и тяжко вздохнул. – Да уж, с вами точно не соскучишься… И все-таки объясните мне: зачем я вам?

– Да просто так… Ты мне понравился, неужели непонятно?

– А зачем так по-дурацки шутить?

– Понимаешь, я постоянно думаю об этом страшном преступлении, и мне кажется, что чем больше я буду о нем говорить, пусть даже разную там бессмыслицу, тем скорее найду убийцу… Это игра, логическая игра… Кроме того, мне было любопытно посмотреть на твое лицо в момент, когда я спросила тебя, зачем ты их убил. Ты не должен обижаться каждый раз, когда мне захочется развлечься таким образом. Все это лишь безобидные шутки, не более… – Она приблизила к нему свое лицо и закрыла глаза. Она знала, что он поцелует ее. И он поцеловал. Нежно и проникновенно.

– Что будем делать теперь? – спросил он ее спустя какое-то время, понадобившееся для того, чтобы им обоим перевести дыхание. – Снова будем кататься по городу?

– Да, но сначала заедем в морг.

– А это еще зачем?

Она включила зажигание, затем, спохватившись, достала помаду и подкрасила губы.

– Понимаешь, Олег, чтобы сполна ощутить всю прелесть жизни, чтобы наслаждаться каждым прожитым днем, нам, живым, иногда полезно бывает взглянуть на мертвых… Ты не находишь?

Он не ответил.

– Просто ты еще многого не понимаешь. И не потому, что ты глуп, каким всегда боишься показаться, и не спорь… А в силу своего возраста и того, что ты все-таки мужчина… Женщины устроены несколько иначе… Ой, да что я такое говорю: они устроены абсолютно противоположно мужчинам! А потому вам иногда бывает сложно понять нас, а нам – вас. Видишь, как все просто…

Так, с умным видом загружая и без того затуманенные мозги Олега, она мысленно, перенеслась в морг и вспомнила о Романове. «Я ему сейчас устрою такую головомойку…»

Василий встретил ее с улыбкой.

– Ну и чего ты улыбаешься как удушенный? – набросилась на него Наталия. – Ты видел, как по-идиотски улыбаются удушенные?

– Ну видел, и что?

– А то, что я пришла, чтобы приготовить из тебя чахохбили… Ты что такое наплел Францеву, что он предложил прооперировать меня?

– Да ничего особенного… Просто я сказал, что у меня есть знакомая, которой просто необходимо встретиться с таким классным специалистом, как он. Вот и все…

– Я тебе, конечно, не верю, вы посмеялись надо мной всласть, а теперь я посмеюсь над вами… Я сказала Францеву, что действительно хочу, чтобы он сделал мне операцию, но что замуж я выхожу за тебя, а следовательно, и платить за эту операцию будешь тоже ты… Он мне уже и направление выписал с указанной на нем суммой… очень даже приличной… И попробуй теперь не заплатить…

– Мне это что, снится? Ты собираешься выходить замуж за меня? Да если бы это было на самом деле, я бы взял тебя даже после десятилетней добросовестной работы в публичном доме… Я тебя бы любил всякую… Но надеюсь, что ты шутишь?