Юлия Шилова - Его звали Бог, или История моей жизни

– Лезь под стол!

– Пашенька, кто это приехал? Нас убьют? Это те, с кладбища? – затараторила я.

– Заткнись, лезь под стол и не высовывай носа!

Я залезла под стол и постаралась держать себя в руках, но пару раз все-таки всхлипнула.

– Заткнись, дура, в последний раз говорю!

– Нас убьют, Пашенька?

– Будешь реветь, убьют! Тихо!

Я замолчала. Встав на колени, подползла к окну и присела на корточки, боясь выглянуть. Паша сунул мне в руку пистолет и прошептал:

– Возьми! Это на всякий случай, ты же умеешь стрелять, и довольно неплохо.

Павел подполз к входной двери и закрыл ее на замок. Потом подполз к окну и осторожно выглянул на улицу. Я попыталась рассмотреть, что было у него в руке, но в такой темноте мне это никак не удавалось. Какой-то блестящий предмет.

– Что это? – тихо спросила я.

– Закрой рот, мать твою. Граната.

От страха и удивления я потеряла дар речи, язык онемел и прилип к нёбу. Краешком глаза я увидела, что подъехавшая машина припарковалась рядом с машиной Павла. Из нее вышли трое незнакомцев. Павел положил гранату на подоконник, достал винтовку и прицелился. Мужчины забарабанили в дверь.

– Пашка! Мы знаем, что ты здесь. Выходи по-хорошему. Иначе мы тебе весь дом разнесем. Выходи, разговор есть.

Паша выбил винтовкой стекло и сурово спросил:

– Что нужно?

– Выходи. Разговор есть.

– Валите откуда приехали, или стреляю без предупреждения!

Мужчины выхватили пистолеты:

– Не дури, урод! Ты и так в последнее время черт знает что творишь. Поехали к шефу. Он поговорить с тобой хочет. Желает знать, почему ты дело запорол.

– Передайте шефу, что я объявлюсь, как сделаю дело.

– Не надо ничего делать. Шеф требует тебя к себе.

– В последний раз говорю, валите обратно. Придет время, я сам объявлюсь и все объясню.

Паша прицелился и выстрелил. С головы одного мужика слетела кепка. Мужчина пригладил волосы, поднял кепку и несколько секунд рассматривал сквозное отверстие от пули.

– Эй, послушай! Хватит устраивать цирк с конями. То, что ты хорошо стреляешь, мы знаем. Выходи. Ты же не будешь стрелять на поражение?

– Почему не буду? Буду.

Один из мужчин быстро вскинул пистолет. Раздался глухой щелчок, остатки оконного стекла, из которого торчала винтовка Павла, разлетелись вдребезги. Дальше все произошло, как в ускоренной ленте немого кино. Мужчины вбежали на крыльцо, вышибли входную дверь, и я услышала прерывистую автоматную очередь. Звон стекла, отборная матерщина и страшный, болезненный гул в ушах. А затем разрушительная волна чудовищного грохота разлетелась по всему дому. Меня откинуло в противоположный угол комнаты. Я закрыла голову руками и сжалась в комок. Мне было непонятно, живая я или мертвая, сон это или реальность.

Господи, что это было? Если бы не мужчины, угрожавшие Павлу, я бы подумала, что это землетрясение. Открыв глаза, я увидела, что дом полон дыма и напоминает скорее зону боевых действий, чем жилое помещение. Держа в руке пистолет, я подползла к двери в соседнюю комнату. Наконец-то мне стало понятно, что же все-таки произошло, – мой друг бросил гранату. Входная дверь валялась на земле, кругом разбитые стекла, но самое главное – скорчившиеся в невообразимых позах люди.

Паша лежал у батареи, широко раскинув ноги и закрыв глаза. Я подползла и приложила голову к его груди. Кажется, жив. Неожиданно один из мужчин зашевелился. Я поняла, что нельзя медлить ни минуты. Мне пришлось ударить этого типа пистолетом по голове. Мужчина затих.

– Отдохни немного. Я уеду, тогда встанешь, – прошептала я, вытирая слезы.

На столе лежала разбитая бутылка «Хеннесси», рядом стояла чудом уцелевшая рюмка, налитая до краев. Выпив ее, я повесила на одно плечо Пашкину кожаную сумку, на другое – винтовку, подобрала пистолет, принадлежавший одному из мужчин, и бросила его в сумку. Я волоком потащила Пашку к машине. Передо мной встал выбор, на какой машине лучше всего уносить ноги. Я подумала о том, что безопаснее всего ехать на Пашкиной, правда, для меня это будет тяжеловато. Я совершенно не умею управлять отечественной техникой.

Положив Пашку на заднее сиденье, я нажала на газ. В тех немногих заселенных домах, которые остались в этой деревне, зажегся свет. Люди проснулись от жуткого шума и вышли на улицу посмотреть, что случилось. Отъехав на приличное расстояние от деревни, я остановила машину, перелезла на заднее сиденье и попробовала привести Пашку в чувство. Несколько ударов по щекам не принесли желаемого результата. Сиденье было залито кровью. Как божий день ясно, что мой приятель ранен и находится без сознания. Он потерял много крови, и я могу его не довезти. Но куда?!

Не медля ни минуты, я вновь села за руль и доехала до ближайшего райцентра. Увидев указатель с табличкой больница, поехала туда. Поздно. В больнице темно. Лишь в окнах приемного покоя горит свет. Я быстро собрала волосы в пучок, натянула кепку и стала стучать в двери.

– Кого там принесли черти в такой час? – раздался заспанный женский голос.

– Откройте, человеку плохо.

Дверь открылась, и на пороге появилась старушка в белом халате и косынке. Она больше похожа на уборщицу, чем на медсестру.

– В больнице дежурный врач есть?

– Конечно! Спит врач, поздно уже. А что случилось?

– Где спит? – Я отодвинула старушку и зашла в помещение.

– А что, собственно, случилось? – попыталась возмутиться она.

– У меня в машине раненый. Может отправиться на тот свет в любую минуту.

– Господи Иисуси, – перекрестилась старушка и побежала по коридору, громко причитая: – Иван Григорич! Иван Григорич! Вставай! Там раненого привезли.

– Тише! Не ори! – услышала я мужской голос.

Через несколько секунд в коридоре появился пожилой мужичок в мятом халате. Не задавая лишних вопросов, он подошел к машине и помог достать Павла. Перетащив его на кушетку, он снял с него одежду и внимательно осмотрел рану.

– Что там? Он будет жить? – тихо спросила я.

– Не знаю. Ранен в живот. Потерял много крови. Нужно срочно оперировать. Здесь я, увы, бессилен, милая девушка.

– Как это?

– Его надо в город. В нашей больнице нет даже операционной. А до города, боюсь, он не доедет.

– Вы хотите сказать, что он умрет?

– Пуля сидит глубоко. Нужна срочная операция. Срочная! Здесь нет нужной аппаратуры и условий.

– Тогда какого черта вы здесь дежурите?

– На случай, если вдруг у вас заболит зуб, дать анальгин.

– Понятно. Вы должны его прооперировать.

– Я не могу брать на себя такую ответственность. Тем более исход, скорее всего, будет плачевный. Мне, дорогуша, в тюрьму не хочется.

– Вы считаете, что пусть он лучше умрет… Он же не дотянет до города.