Девочка стального магната - Елена Гром
Раз. Другой. Сначала медленно, лишь иногда задевая кончик языка огромной, блестящей от влаги головкой.
А потом все чаще, вынуждая меня от возбуждения ноги скрещивать, чтобы не вытекло ничего на дорогой ковер.
Но Распутин сам тянет туда руку, сам влагу собирает и по члену размазывает. И продолжает в глаза смотреть. И все чаще бедрами работать. Вынуждает меня всхлипывать и желать, чтобы это продолжалось, продолжалось.
А когда его член в рот стал на половину входить, вибрировать звуками, и слюну обильную глотать. Пока головка не коснулась самого горла, на стремительной скорости таранила мой рот снова и снова, пока глотать мне не пришлось кое-что другое.
И вот лежа на полу, чувствуя, как лицо стремительно стягивает липкой пленкой, я улыбаюсь. Потому что все страхи были напрасны. Он со мной и сейчас он мой.
Но как же быстро и эта иллюзия рассыпалась. Стоило только зазвонить телефону на столе, он собирался подняться, я же удерживаю. Тяну на себя, умоляю:
– Не оставляй меня.
– Нина, – раздраженно отрывает он от себя мою руку, словно тлю, поднимется и, мелькая голым задом, подходит к столу.
– Распутин у аппарата, – рявкает он и мельком на меня смотрит, а я понимаю, что вот сейчас плакать вообще не стоит. Но все равно всхлипываю. – Кто такие? Почему сразу не позвонили? Что они взяли? Еду.
Что-то случилось? Ночью?
Магнат надевает штаны, сдергивает рваную рубашку и выходит из кабинета.
Заглядывает полностью готовый к уходу.
А я в той же позе лежу, не могу поверить, что снова он меня прогоняет. Ну или бросает. Какая разница.
– Иди ложись спать. Поняла?
Конечно. Конечно поняла, – улыбаюсь и ноги к голой груди подтягиваю.
– Ты скоро вернешься. Мне можно тебе позвонить?
– Нет, – отрезает он и уже уходить собирается, но останавливается и бросает: – С утра сам позвоню.
Глава 34.
В этот раз он действительно позвонил. В шесть утра. Спустя час, когда я все-таки смогла закрыть глаза и уснуть.
– Спала?
Врать не было смысла.
– Всего час, – и сейчас я должна была спросить, что случилось. Но вместо этого с губ сорвалось: – Ты скоро приедешь?
Уже на «ты»? Но он вроде ничего не говорил насчет обращения.
– У меня самолет через два часа.
– А хочешь я тебя провожу? – решительно поднялась я с кровати, готовая одеваться и ехать куда угодно.
– Я хочу, чтобы ты сегодня не опоздала в университет, а вечером сходила в театр.
– Но я не хочу идти туда одна, – решительно заявила я и после небольшой паузы добавила. – И мне нечего надеть.
– Платье тебе привезут. И я думаю, хочешь. На этот раз ты точно будешь знать, что пойдешь одна. Тем более… – он замолкает в лучших традиция театра. И я уже вся на нервах.
– Что?!
– Сегодня ставят Гоголя. Женитьбу, – говорит он так просто, а меня начинает трясти. Что? Правда?
– Ты не шутишь? То есть… Ты никогда не шутишь. Это же моя любимая пьеса! Я же ее наизусть знаю! В ней столько иронии. Юмора. Добра. Ты сам смотрел? Ты знаешь, что она моя любимая пьеса? – тараторила я без остановки, уже спрыгнув с кровати и елозя ногами по ковру, наподобие катания на льду.
– Знаю, Нина. Не опоздай на занятия. Игорь отвезет тебя.
А кто такой Игорь, я спросить уже не успела. Послышались гудки, и я бы и хотела обидеться. Но не получалось совершенно.
Потому что после общения с Борисом. Да, именно с Борисом, мир заиграл совершенно неожиданными красками. Внутри словно выстреливали фейерверки, озаряя пространство светом и искрами.
И я кружусь, прижимая к себе телефон, проговаривая строки, которые учила полгода для поступления в театральное.
…Право, такое затруднение – выбор! Если бы еще один, два человека, а то четыре. Как хочешь, так и выбирай. Никанор Иванович недурен, хотя, конечно, худощав; Иван Кузьмич тоже недурен. Да если сказать правду, Иван Павлович тоже хоть и толст, а ведь очень видный мужчина.
Да, да. В шестнадцать. Я очень хотела стать актрисой. И мама даже была со мной согласна. И мы готовились. Шутили. Разыгрывали сценки. И об этой идее я поведала отцу, сестре. И возможно, если бы первая не посмеялась со словами: «Кому нужна на сцене серая мышь?». А отец не добил очень справедливым замечанием: «Я думал, ты хочешь вернуться после обучения в Усть-Горск и помогать нам с мамой», я бы осуществила ее.
Мечты о театральном были погребены под неуверенностью к себе и бесконечной любви к родителям. И не удивительно, что, когда я стояла в тот вечер возле театра, я даже забыла, насколько хочу там оказаться. Первый раз в жизни посетить настоящую премьеру. В настоящем платье. Пусть и одетом только с третьего раза. Кто бы о таком подумал?
Так что сегодня, полная надежд и счастья, я сначала съездила в универ, отсидела положенные четыре пары, лишь вскользь поприветствовав водителя, который и сам не горел желанием вести беседы.
А после почти не замечала того, что говорит стилист, разложив передо мной несколько платьев, и очень долго хмурилась, смотря на мое лицо.
– Вам бы к косметологу.
– Зачем? – невольно рассмеялась я, заглядывая в зеркало. На коже ни пятнышка. – Все же хорошо.
– Лицо в любом возрасте нуждается в уходе. Время летит быстро, и уже через пару лет ваш любовник будет искать себе новую девушку, а вы пойдете…
– Никуда я не пойду, – на лице против воли возникла торжествующая улыбка. – Борис мне не любовник. Он мне жених.
Что-то в этом было театральное. Но мне было плевать. Пусть не думает, что я одна из этих… Он не променяет меня ни на кого. Ведь правда?
Девушка с русыми волосами и бесчувственной улыбкой посмотрела на меня внимательнее, и стала разговаривать иначе. Мягче. Как будто мои слова переключили какой-то рубильник.
Она сделала мне прическу, нанесла макияж. Помогла надеть нереальной красоты темно-голубое платье в пол.
В зеркале стояла не я. В зеркале была до ужаса симпатичная девушка, по сути собравшаяся на свой первый бал. И пусть принц сегодня уехал по делам. Так даже лучше. Нет глупых ожиданий и иллюзий. Только трепетное желание сесть, судя по билету, в ложе и наблюдать, как герои любимой пьесы оживают на сцене.
Закончив все приготовления, я наконец села в свою карету, черный тонированный джип чероки, и помчалась с личным кучером ко дворцу.
Нет, меня не встретила любовь всей моей жизни, но как только заиграла музыка и вышел первый актер, я поняла, что желание играть во мне еще очень живо.
И я так засмотрелась на сцену, проговаривая вместе с героями знакомые фразы, хохоча и улыбаясь, что почти не заметила, как пустующее место рядом со мной кто-то занял.
Я обернулась резко лишь тогда, когда на мое колено положили что-то очень тяжелое. И задохнулась:
– Борис! – удивленно вскрикнула я
