Людмила Бояджиева - Ужин с кумиром

— Мобильный телефон — классно! Погоди. — Она достала с полки огромную коробку: — Сюрприз шефу! Взбитые сливки с миндалем и клубничным кремом. Оказывается, ко всему прочему, я дивно готовлю.

— В тех редких случаях, когда крем попадает не на одежду, а в торт.

— А вместо тараканов — изюм…

Дон принял подарок:

— Катька и пацаны будут в восторге. Дай я тебя поцелую от имени дирекции… По поручению комсомола и от себя лично. Слушай, сворачивай дела, крошка. Подкину тебя до центра.

— Кто меня там ждет… Шучу! Еще немного тут покручусь — и прямо на банкет в «Континенталь»! За мной заедут…

— Посмотри в мои честные глаза… Ну…Ладно, допустим, я поверил. Веселись. Не забудь ключи оставить в ящике и повесить табличку. С наступающим, мечтательница.

— Дон… — окликнула уходящего шефа Миледи. — Я хотела сказать… Завтра я уезжаю. Спасибо за подарок. Как устроюсь, первый звонок будет тебе.

— Ничего себе! — Он захлопнул уже приоткрытую дверь. — Вот новости.

— На этот раз без понтов. Уезжаю насовсем.

— Не смеши — «насовсем»!

— Иди, иди домой, Дон. А то я заплачу. — Миледи обняла его и быстро подтолкнула к двери. — Увидимся.

— Ты ж знаешь… Кафе «У Миледи» всегда ждет тебя. Значит… «пока»?

— С наступающим, Кисович…

Зафыркав, отъехал автомобиль и стало совсем тихо. Миледи постояла у окна, подышала на толстое стекло и медленно вывела: «Н. Л». Поправила белую блузку, чем-то неуловимо напоминающую наряды давних лет. Да и вся она преобразилась: — белое кружево высокого воротничка, прямой пробор в волосах, особое выражения лица, свойственное ворожащим. Миледи погасила свет, принесла свечи, поставила на столике зеркало. Свечи с двух сторон и, как полагается, второе зеркальце, чтобы сделать «коридор» и высматривать в нем свою судьбу. А что высмотришь? Поезд в Екатеринбург, где жила двоюродная тетка, зав библиотекой и где решено было начать новую жизнь — без «улетов». Хватит, взрослая уже. И настрадалась. Двадцать пять — красотка, в новый год сидит, дурью мается. А что делать? Не с Юркой же, в самом деле, отмечать. Праздник ведь какой? Магический. Сердце чует, должно что-то произойти. Должно обязательно. Не может не произойти. Вот только ничего воображать не надо — спугнет воображаемое робкую реальность. Ну если только немного, совсем немного помечтать? Как сочинилось в грустной песенке:

…Однажды, знаю, скрипнет дверь и ты шагнешь ко мне с метели,к моим коленям уронив косую прядь и ветку ели.Свой синий взор и тихий вздор невнятной речи.С улыбкой гаснущей скажу: «Как долго шел ты к этой встрече…»

Ирка до рези в глаза вгляделась в зеркально мерцающий «коридор». Свеча вспыхнули и погасли, убитая сквозняком. За спиной Миледи распахнулась дверь, впустив холодный ветер. Торопливые слова «Закрыто! Мы не работаем!» — застыли на ее губах. И почему она не заперла за Доном двери?

Посетитель был угрюм и голоден. Осыпанная дождем куртка, прилипшие ко лбу пряди. Мельком оглядевшись, он присел к стойке.

— Кофе двойной и… что-нибудь перекусить… — Он достал мобильник, в полутьме с трудом набрал номер. — Темновато у вас тут… — буркнул в сторону. Даже не посмотрел на нее. И, разумеется, не узнать. Господи, так не бывает… Не бывает! Или это обман зрения, чувств, слуха, обман ночи и теней. Обман гадания и ожидания? Ирка исподтишка оглядела гостя — не мерещится, настоящий. Настоящий и совсем чужой. Не узнал — и не надо. Пробормотала севшим голосом, входя в роль барменши:

— Простите, вырубили электричество. Может, принести еще свечи? Есть холодный цыпленок-гриль. И… И сыр вон залежался. Вонючий с плесенью. Какой-то «Блю». Вообще-то, мы уже закрывались…

— Тащите все, — распорядился гость и громко заговорил в трубку: — Дорогая, это я. У «мерса» колесо полетело. Пока будут возиться, хлебну кофейку… Успею. Явлюсь с боем часов. Отлично себя чувствую. Разумеется, не выспался. Пол дороги проехал во сне — серпантин жутко укачивает… Особенно в темень и в дождь… Брр! Мне просто жизненно необходимо обнять тебя… Нежно… Да, нежно и страстно…

Сердце ухнуло и оборвалось. Другая… Он мчится к другой! А что она ждала? Чуда? — на автопилоте Миледи поставила перед гостем кофе, тарелки. Он схватился за бутерброд, обжегся кофе. Проговорил устало:

— Больше суток за рулем… Остался пустяк — третий поворот за Кавказским аулом… Сумасшедшая дорога… Вы не подскажите, девушка… — Мужчина впервые посмотрел на нее и поперхнулся. Чашка звякнула о блюдце. — Ты?

— Я. Как прошел круиз на два лица, честно выигранный на конкурсе? Удался? Какие еще дурочки клюнули на неотразимого Кинга?

— А кого лоха вы еще облапошили с Мерином? Хм… Круиз удался. Была очаровательная спутница. Сейчас она ждет меня на вилле в горах. Милая, нежная…Успею к бою Курантов

— Я буду встречать Новый год с другом в маленьком тихом ресторанчике. Потом поедем на дачу у моря. Грандиозная тусовка. Режиссеры, артисты… Веселая компания. — Радостно отчиталась она, глотая слезы.

— Поздравляю… Только поосторожней с актерами, детка. Смотри, что бы снова не нарваться на дублера.

— Никогда! С тех пор у меня аллергия к подделкам.

— Идиотка! — Он крепко сжал ее руку. — Может, это я — настоящий! Может, этот хренов суперстар Кинг — двойник, подделка. Может быть, ты плевалась бы, отдавшись ему… — Притянув к себе девушку, Николай заглянул в ее глаза, в самую глубь зрачков. — Ответь, ответь мне честно: тебе и в самом деле нравится эта дребедень про Золотую девочку? Ты мечтала петь с ним дуэты!? Ты развешивала над кроватью его фотографии?!

— Я… Я обожаю выдумывать… Училка говорила: «у девочки гипертрофированное воображение». Иногда я даже путаю то, о чем мечтаю, с тем, что происходит на самом деле… И такая фигня получается — обхохочешься!.. А вообще… вообще это совсем не смешно — обманутые мечты… Это жестоко — украденный праздник. И вовсе не весело — увидеть чужой сон. Запомни: это очень, очень больно. Торопись, твоя очаровательная девушка в горах ждет. Не загуби ее праздник. — Миледи вырвалась.

— А ты не забудь спеть о любви твоему кавалеру. Сильно действует. Дивная все-таки штука — любовь! Удобна для эксплуатации в разных ситуациях. Универсальный диагноз! Убил — от любви. Свихнулся, растратился, надорвался, помер — опять же — любовь виновата! Полюбил мерзавца, развратника, бандюгу… черта лысого — и все с пониманием кивают: что поделаешь — любовь зла…

— Я не влюблялась ни в развратников, ни в бандюг. У меня одна любовь — сцена!