Либи Астер - Пропавшее приданое

Однако он допустил это, и теперь дочь Лионов презирала его. Мистер Меламед понимал ее состояние; окажись он на ее месте, он, вероятно, чувствовал бы то же. Но он надеялся, что девушка не станет делать глупости — например, писать Голдсмитам о случившемся. Все еще может обернуться к лучшему. Они должны верить в это.

Мистер Меламед посмотрел на письмо. Пока что он продвинулся не далее приветствия. Он никогда раньше не слал писем хасидским ребе и не представлял себе, что следует писать, — поэтому решил быть кратким. Вот что он написал: «Некий еврей из Лондона, хозяин часовой лавки, потерял свое состояние. Если бы ребе помог вернуть ему утраченное, чтобы семье не пришлось жить на благотворительные деньги, мы были бы чрезвычайно признательны».

Сложив письмо вдвое, он взял со стола палочку сургуча и поднес ее к пламени свечи. Когда сургуч начал плавиться, он занес его над складкой листа. Пока яркие капли падали на бумагу, мистер Меламед искал в ящике стола печать, но почему-то никак не мог найти ее.

Сургуч уже остывал. Не так уж страшно, если на письме не будет печати, но все же это не принято — по крайней мере, среди джентльменов. Внезапно он вспомнил о серебряной пуговице с эмблемой: ее можно приложить к листу, и ребе никогда не узнает, что это не личная печать мистера Меламеда. Взяв письмо, он прошел в гостиную, где в ящике стола хранилась пуговица, и успел вовремя прижать ее к сургучной кляксе.

Теперь послание было запечатано надлежащим образом. Утром кто-нибудь из слуг отправит его.

Часы пробили час, напоминая о том, что пора спать — и наконец-то он мог лечь в постель с легким сердцем. Он делает все, что может. Остальное — в руках а-Шема.

Глава 12

На следующий день письмо Ханны отправилось в Брайтон в почтовом дилижансе, а письмо мистера Меламеда начало свой долгий путь на континент. Теперь мистер Меламед намеревался нанести ранний визит Айзику Уорбургу. Странно, что миссис Лион была так уверена в виновности бывшего помощника, ведь у теперешнего было куда больше возможностей совершить кражу. «Почему же, — подумал мистер сыщик, — я единственный, кто подозревает его?»

Семья Уорбургов проживала на Харроу-стрит, возле Петтикот-лейн, в доме столь старом и обшарпанном, что, казалось, он никогда и не был новым. Но когда мистер Меламед дошел до верхнего этажа, где жили Уорбурги, он увидел, что пол чисто выметен, а дверь сияет свежей краской.

Он постоял перед дверью, прислушиваясь. Как известно, чаще всего можно без труда распознать квартиры, жильцы которых испытывают денежные трудности — трудности, способные толкнуть честного человека на воровство. Извечные признаки такого жилища — крики, брань и плач; ничего подобного он не услышал.

Вышедший на его стук мистер Уорбург был немало удивлен, увидев мистера Меламеда в передней.

— Прошу вас, входите, — сказал он. — Чем я могу помочь вам, мистер Меламед?

Тот принял его приглашение, сказав, однако:

— Простите за беспокойство, мистер Уорбург. На самом деле я искал семью, недавно приехавшую из Польши. Должно быть, я перепутал адрес. Наверное, они живут на другом этаже.

— Я не знаком с соседями. Спрошу у жены.

Пока мистер Уорбург говорил с женой по-немецки, мистер Меламед быстро окинул взглядом комнату — небольшую, но очень опрятную. Кроме мистера и миссис Уорбург, в комнате сидела пожилая женщина. Устроившись у окна, она вышивала бисером и тихо покачивала ногой деревянную колыбель.

Мистер Меламед заметил, что одеяльце, укрывавшее младенца, было чистым и свежим — как и кружевные занавески на окне, и вышитая скатерть на маленьком круглом обеденном столе. Мебель была явно подержанной, но без единой пылинки. В углу стоял столик с двумя высокими серебряными подсвечниками — простыми, но начищенными до блеска: они сверкали в лучах утреннего солнца. Мистер Меламед не мог не признать, что вся эта обстановка дышала скромным домашним уютом.

— Моя жена не знакома с новыми приезжими, — сообщил мистер Уорбург, вернувшись к гостю. — Но моя теща хотела бы кое-что показать вам.

Мистер Уорбург сказал что-то пожилой женщине по-немецки; она вышла из комнаты и вскоре вернулась с сумочкой, расшитой бисером.

— Моя теща нашла работу в Мэйфере, она шьет такие кошельки для тамошней лавки, — объяснил мистер Уорбург.

— В Мэйфере? — переспросил мистер Меламед. — Это очень хорошо.

— И прибыльно. Мы гордимся, что нам не приходится обращаться за помощью в благотворительный фонд синагоги.

— Пусть а-Шем и впредь дарует вам процветание.

— Аминь.

Выйдя с гостем в переднюю, Айзик Уорбург сказал:

— Я не брал денег, мистер Меламед. Да, я знаю, что вы пришли сюда именно поэтому.

— Вы видели что-нибудь подозрительное вчера утром?

— Снятую половицу. Дыру в полу. Их я, разумеется, видел.

— Вы знали, что мистер Лион держал там шкатулку с деньгами?

— Нетрудно было догадаться.

— Вы видели еще что-либо подозрительное?

— Вы спрашиваете только о вчерашнем утре?

— Нет.

— Порой мистер Лион оставлял конторскую книгу на столе без присмотра. Иногда мальчик-посыльный заглядывал в нее.

— Саймон? Зачем это ему?

— Не знаю.

— Но у вас есть догадки?

— В конторской книге значатся имена и адреса богатых покупателей. Кроме того, иногда мистер Лион записывал, кто из них находится в Лондоне, а кто уехал в Брайтон или в деревню. Такие записи могут представлять интерес для вора. Разумеется, я ни в чем не обвиняю мальчика. Но среди его друзей есть, скажем так, весьма сомнительные личности.

— Благодарю вас, мистер Уорбург. Ваши слова многое прояснили.

— Я рад помочь вам.

Гость вышел, а хозяин вернулся к себе и закрыл дверь. Спустившись на этаж ниже, мистер Меламед остановился. Он ждал, не донесутся ли из квартиры наверху звуки спора или ссоры. Однако все было тихо.

Не имея никаких доказательств вины Айзика Уорбурга, мистер Меламед все же не был уверен в его невиновности. По его мнению, помощник слишком уж торопился очернить сироту. С другой стороны, мистеру Меламеду никогда не приходилось бывать на месте мистера Уорбурга. Молодой человек только недавно приехал в Лондон; возможно, его положение было настолько непрочным, что он пошел бы на все, чтобы удержаться на плаву — даже если бы для этого потребовалось отвести от себя подозрения, переведя их на еще более беззащитного человека.

Но одно он знал теперь наверно: мистер Уорбург не был сообщником Саймона. Если Саймон говорил правду и кражу совершили двое, мужчина и мальчик — и если тем мужчиной был мистер Уорбург, — то личность мальчика оставалась загадкой. Тогда Саймон вне подозрений.