Линда Ховард - Обещание вечности

Барная стойка на кухне была уставлена hors d'oeuvres[1] и маленькими бутербродами. Макс безо всякого стеснения набросился на еду, Клер только слегка пощипала бутерброд. Автоматически она пополняла подносы, когда Макс опустошил их, и тарелку с приправами, которую Альма бросила в середине готовки, умчавшись приветствовать гостей. Мать прибежала на кухню, сияющая улыбка озарила лицо, когда она увидела, что Клер закончила приготовления.

— Благослови тебя Господь, дорогая. Я совершенно позабыла, чем занималась. Ты всегда обладала здравым смыслом, невозможно сосчитать, сколько раз Хармон призывал меня остановиться и подумать, прежде чем я начну что-то делать, но ты же знаешь, как я всегда волнуюсь из-за этих вечеринок.

Клер спокойно улыбнулась матери, думая о том, что действительно очень любит ее, несмотря на то, что это никогда не было легко — расти в тени красивой матери и такой же красивой сестры. И Альма и Мартина были сердечными дружелюбными людьми, без капли злости. Не их вина, что Клер всегда чувствовала, как они затмевают ее.

Она взяла в руки тяжелый поднос, но Макс быстро освободил ее от ноши.

— Покажи мне, куда это отнести, — сказал он твердо, когда Клер обернулась к нему, вопросительно подняв бровь. — Даже не пытайся таскать такую тяжесть самостоятельно.

Он посмотрел на Альму, потому что та начала поднимать один из подносов, и холодное предупреждение в глазах заставило ее опустить руки и отстраниться.

— Властный, правда? — прошептала Альма дочери, когда они следовали за Максом назад в гостиную.

— У него четкие представления о том, что правильно, а что нет, — сдержанно ответила Клер.

Макс отнес все подносы, затем погрузился в беседу с Хармоном, Стивом и еще несколькими мужчинами. Периодически он глазами находил Клер, в любом месте комнаты, как будто заверяя себя, что она в нем не нуждается.

Клер потягивала «Маргариту» и незаметно поглядывала на часы, задаваясь вопросом, когда они смогут уехать. Прием оказался не таким плохим, как она боялась, но она была утомлена. Сказывалось давление беспокойного дня и напряженной недели. Ободряя себя, она пыталась сконцентрироваться на беседе вокруг.

Кто-то включил стерео, но так как Хармон являлся горячим поклонником блюзов, выбор был ограничен. Туманный жалобный вой саксофона соблазнил нескольких человек на танец. Клер потанцевала с мужем Мартины, затем с лучшим другом отца, затем со старым школьным приятелем. Она пила вторую «Маргариту», когда коктейль забрали из ее руки, поставили на стол, и руки Макса обняли ее.

— Устала? — спросил он, пока они покачивались в такт медленной музыки.

— Просто нет сил. Не будь завтра пятница, вряд ли я смогла бы пережить все это.

— Ты и правда готова уехать?

— Больше, чем готова. Ты не видел маму?

— Думаю, она вернулась на кухню. Производители молока всей страны пришли бы в экстаз, увидев количество съеденного за сегодняшний вечер сыра — сухо добавил Макс.

— Но и ты съел свою долю, я заметила.

Его рот изогнулся в усмешке.

— Я сжигаю калории.

Вздохнув, Клер отстранилась из его объятий.

— Давай отыщем маму. Думаю, мы пробыли здесь достаточно долго, чтобы соблюсти вежливость.

Альма действительно была на кухне, нарезая еще одну кучу сыра маленькими квадратиками. Когда они вошли, она вопросительно взглянула на них, и смесь тревоги и возражения отразилась на лице.

— Клер, вы не можете уехать! — возразила она. — Еще слишком рано.

— Знаю, но завтра рабочий день. — Клер наклонилась, чтобы поцеловать мать в щеку. — Я получила удовольствие. Правда.

Альма посмотрела на Макса в поисках поддержки.

— Разве вы не можете заставить ее остаться еще ненадолго? Я знаю — когда у нее этот упрямый взгляд, она не станет меня слушать.

Рука Макса обвила талию Клер, и он также нагнулся, чтобы поцеловать Альму в щеку.

— Это не упрямый взгляд, а утомленный, — легко объяснил он, используя свое обаяние, пока улыбался Альме, чтобы умиротворить ее. — Это моя вина — я проводил с Клер каждый вечер на этой неделе, и ей надо хорошенько выспаться.

Это сработало, впрочем, Клер никогда и не сомневалась в его способностях. Альма снова просияла.

— О, хорошо, отвезите ее домой. Но вы должны снова навестить нас, фактически у нас не было шанса узнать вас получше.

— Скоро, — пообещал Макс.

Они молчали по дороге к квартире Клер, и когда она предложила выпить кофе, Макс вошел внутрь вместе с ней. После приготовления кофе и переноса чашек в гостиную, они сидели на диване и спокойно потягивали горячий напиток. Клер сняла туфли, и, вздохнув с облегчением, пошевелила пальцами ног.

Пристальный взгляд Макса остановился на стройных ногах, но мысли были заняты другим.

— А почему ты задержалась сегодня на работе? Что-то случилось?

— Масса всего. Просто сегодня один из таких дней, ничего не получалось, потому что Сэм очень нервничал. Он почти уверен, что готовится попытка захвата, и скоро — возросла торговля нашими акциями. И хотя у него есть тайный козырь, ожидание и неизвестность раздражают.

— И что это за козырь? — спросил Макс вялым, совершенно незаинтересованным голосом.

Для Клер такая ситуация была в новинку — спокойно сидеть и обсуждать с кем-то свой рабочий день. Раньше она никогда и никому не рассказывала, как провела время, и даже не могла вспомнить, интересовался ли кто-нибудь этим. Светская беседа была неким видом близости, позволяла кому-то проникнуть в ее мысли, узнать подробности ее жизни, а она всегда инстинктивно держала все при себе. Но с Максом очень легко разговаривать; он слушал, но не пытался влезть в душу.

— Недвижимость, — ответила она, слегка улыбнувшись.

Макс приподнял ресницы, в глазах мелькнул ленивый отблеск интереса.

— Я подумала, что это может заинтересовать тебя.

— Хм, — невнятно согласился он.

— Сэм вкладывал капитал в кое-какую собственность, стоимость которой возросла сейчас в четыре раза. Сегодня мы получили документы со срочной переоценкой, и дела обстоят даже лучше, чем он надеялся.

— Иногда это происходит с ценой на землю. Она скачет вверх-вниз как "американские горки". Хитрость в том, чтобы купить по минимальной цене, и продать по максимальной. Стоимость должна быть действительно астрономической, чтобы хватило на защиту от захвата.

Он выпрямился, ощущая тревогу, и допил кофе.

— Я принесу тебе еще, — сказала Клер, вставая и уходя на кухню, прежде чем он смог отказаться.

Она тут же вновь появилась с чашкой, и Макс наблюдал, как стройная фигурка, изящно двигаясь, приближается к нему. Она выглядела такой спокойной и сдержанной, но теперь-то он знал, что скрывается под этим элегантным платьем. Он видел атласные трусики, поразительно сексуальный пояс с резинками, и тонкие как паутинка чулки. Пояс с резинками, ради Бога! И вновь его тело затрясло от реакции на увиденное, также как тогда. Макс сжал зубы. Невыносимо трудно держать мысли подальше от ее нижнего белья, а руки — от ее тела, перед глазами все еще стоял образ Клер, с платьем на голове, и открытые взгляду стройные бедра и ноги. Жажда заполучить ее в свою постель становилась неконтролируемой, подпитываемая разочарованием, что она совершенно не воспринимает его как мужчину, и гневом, что Клер будет холодна с ним, если он попробует изменить ситуацию. Макс не привык к воздержанию, оно было чуждо его личности.