Меня зовут Джейн - Анна Васильевна Дубчак
– Мне тоже. Знаешь, Адам… Не хочу тебя расстраивать, но сдается мне, что планы Джейн изменились.
– В смысле? Она решила переехать на постоянное жительство к нам, в Россию?
– Нет. Завтра мы поедем в гостиницу за ее вещами. Но, поскольку целью ее визита сюда явились все же наследственные дела, и Юрий, и Лиза, да и она сама теперь, когда уже все страшное как бы миновало, собираются в Питер.
– И Лиза?
– Вообще-то она говорит, что у нее два суда на этой неделе, что работы невпроворот. Но и Джейн одну оставить боится.
– И что же, ты собираешься сопроводить эту парочку?
– А что делать? Ведь, если на нее напали из-за питерского дома, из-за этого наследства, которое они должны поделить с Юрием, то где гарантия, что на Джейн не нападут еще раз?
– Глаша, может, мне приехать в Питер?
– А кто тебя заменит в баре?
– Я договорюсь с Сашкой, он выручит.
– Честно говоря, я об этом не могла и мечтать!
– А где мы там будем жить?
– Я все уточню и тебе перезвоню. Но, думаю, что в этом наследственном доме и остановимся. Джейн рассказывала, что это старинный и очень красивый особняк с множеством комнат. Видишь, еще недавно, когда у нее на душе кошки скребли, ей было не до наследства, у нее ведь в Лондоне полно недвижимости, а теперь, когда стало получше, засобиралась в Питер. Что ж, это ее право.
– Но в таком случае она должна заплатить вам за работу.
– Возможно, что и заплатит, – неуверенно предположила Глафира.
– Ладно, солнышко, ты извини, что потревожил тебя так поздно. Спокойной ночи. Завтра еще поговорим. Целую тебя, Глашенька.
13. 2009 г., Москва
– Глаша, ты спишь?
Глафира подняла голову с подушки. Рядом с кроватью, где она спала, она увидела в голубоватых сумерках Лизу в пижаме.
– Лиза? А ты чего не спишь?
– Услышала, как ты с кем-то разговаривала.
– С Адамом.
– Понятно. Не хочешь послушать, о чем наши голубки воркуют?
– В смысле?
– Джейн сон потеряла, все никак не может наговориться с Юрием. Вот я и решила прояснить ситуацию и установила «жучок», да такое место удачное выбрала – все видно и слышно. Пойдем ко мне, запремся.
В спальне, где было постелено Лизе, на ее кровати стоял раскрытый светящийся ноутбук. Глафира, сгорая от любопытства, устроилась на коленях на мягком ковре, облокотившись на кровать, и уставилась на экран. Рядом уселась и Лиза.
– Вот сейчас-то мы все и узнаем…
На экране было видно, как за столом сидят Джейн и Юрий и беседуют.
– Тсс. Давай слушать.
– А о чем они говорили, пока меня не было? – Глафира хотела быть в курсе всего, что успела узнать Лиза.
– Джейн нас расхваливала, говорила, что, если бы не мы, ее не было бы уже в живых.
Глафира обратилась в слух.
– Ты сама должна решать, ехать нам или нет. Все зависит от твоего состояния, – говорил приглушенным голосом Юрий. Он – это было видно даже на экране компьютера – раскраснелся и был возбужден. – Я слышал, что ты сказала при Лизе, что готова поехать в Питер. Но я же понимаю, в каком состоянии ты находишься. Разве тебе сейчас до этого? Вот соберешься с силами, и поедем.
– Но я сказала им, что этот дом – наше наследство. И мне не хотелось бы, чтобы они нас сопровождали.
– Наследство? Да, ты напрасно им это, конечно, сказала. Лиза – юрист, она может предложить тебе свои услуги. Я наводил о ней справки, она адвокат, причем первоклассный, и ее услуги стоят очень дорого, и у нее нет практически ни одного проигранного дела. Так что тебе, можно сказать, даже повезло. Если она предложит тебе свои услуги, отказываться будет не очень-то вежливо. Получится, что мы ей не доверяем.
– Тогда надо сказать, что ни в какой я Питер не поеду, что поживу какое-то время здесь, в Москве, проведаю своих родственников, погуляю…
– Думаешь, поверит?
– Но ведь это же мое дело – возвращаться домой или нет. Вот и скажу, что остаюсь в Москве. Поблагодарю за помощь, заплачу им. Знаешь, они чудесные девушки. Но теперь, когда я с тобой, в безопасности, думаю, я со всем могу справиться сама.
– Вот и отлично.
– Значит, отправим их домой, а сами поедем в Питер, да?
– Конечно! Когда еще представится такой случай? Я узнал из Интернета. Я же писал тебе, помнишь, в прошлом году, что этот особняк выставлен на продажу. И цена – просто астрономическая. Мы с тобой должны осмотреть его.
– Юрий… Я должна тебе кое-что объяснить. Дело в том, что я не знаю, зачем нам с тобой ехать в Питер. Время от времени всплывает что-то, связанное с каким-то наследством, домом и мельницами или мельничихами. Что это за дом?
– Джейн… неужели ты все забыла?
– …
– Этот дом… Когда дядя Мэтью был жив, он собирался подарить его нам двоим. Но никаких юридических действий в этом направлении он вроде бы не сделал. Или сделал… Словом, последний раз, когда мы с тобой об этом говорили, ты сказала, что в завещании об этом ничего не было сказано. Но поскольку дядя умер, то вполне вероятно, что этот дом должен достаться нам по закону.
– В завещании ничего не сказано? Но дядя Мэтью был очень аккуратным человеком и уж не болтуном, это точно. Может, он уже продал его или подарил кому-нибудь?
– Вот это-то мы и хотели узнать. А еще в этом доме хранится коллекция серебряных статуэток, изображавших пастушек и мельничиху, выполненных Августом Хольмштромом – главным ювелиром Фаберже. Ты сказала мне тогда еще по телефону, что эта коллекция принадлежит моей матери. Дело было так. Когда умер ее дед, Джеймс Фишер, половину жизни проживший в Петербурге, дом перешел по наследству нашему дяде Мэтью. Этот Фишер написал в завещании, что коллекция серебряных статуэток после его смерти должна перейти его внучке, моей матери, Эстер. Ведь Фишер – ее девичья фамилия. Но наш дядя Мэтью был непростым человеком и… как бы это сказать, чтобы не обидеть тебя… не совсем чистым на руку. Словом, он припрятал эту коллекцию. И вот, уже будучи совсем больным, он рассказал тебе о том, где в настоящее время хранятся эти статуэтки – все в том же доме. Это были твои слова, Джейн!
– И что?
– Да то, что мы – единственные наследники дяди Мэтью, и если он не оставил завещания и не успел распорядиться этим
