Виктория Руссо - Очаровательные глазки. Обрученная со смертью

— Смеется тот, кто смеется последним!

Если бы взгляды могли убивать, то оба мужчины умертвили бы друг друга в одно мгновение. Турнир был объявлен и победитель должен получить главный трофей — Акулину. Пока преимущество было на стороне доктора — он провел с ней слишком много времени, но главный козырь был все же у Василия, ему предстояло восстановить в памяти женщины, для которой он когда-то открыл мир любви, лучшие моменты их совместной жизни.

— Впервые ощущаю себя дураком! — пробубнил Василий, залезая в пролетку.

— Привыкай! — подбодрила его Акулина с обворожительной улыбкой.

К приезду возлюбленной Василий подготовил приличную двухкомнатную квартиру с отдельной кухней и местом для нужд и умывания. Заработка на фабрике ему хватало лишь на убогую комнатушку, которую он снимал у ленивой толстухи, сдавшей все жилые комнаты рабочим и переехавшей на кухню. Иногда она могла оказывать интимные услуги за дополнительную плату и приготовить отвратительную еду. Для оплаты «уютного гнездышка» для Акулины, ему пришлось продать остатки былой роскоши — бриллиантовые запонки, которые он бережно хранил с первого ограбления и считал их счастливыми. Когда-то он дал себе обещание не продавать их ни при каких обстоятельствах.

— Как ты жил в последнее время? — спросила вдруг Акулина, когда повозка перестала ходить ходуном и захлюпала по гладкой грязи.

— Ну, много чего произошло с тех пор, как ты ушла, — нехотя произнес молодой мужчина, потускнев.

— Почему я ушла?

— Ну…

Василий начал подбирать слова — что-нибудь высокопарное с философским налетом, но вдруг ему захотелось быть честным и рассказать ей правду:

— Я тебя подвел, Акулина.

— Подвел? Ты мне изменил с другой женщиной, и я об этом узнала? Или ты меня бил в доказательство любви? И поэтому я потеряла память? — фантазировала девушка, вспоминая истории фабричных баб, лежащих с нею по соседству, которые она слышала через тоненькую стенку больничной палаты.

— Что ты, дорогая моя, я никогда тебя и пальцем не трогал… Дело было в другом: я спустил наши с тобой деньги и все потерял… А причиной тому были эти проклятые… — Василий замешкался, вспомнив, как болезненно Акулина отреагировала на словосочетание рубиновое колье, однако именно его он винил во всех бедах. — Ты меня всегда подбадривала, но в тот день я сказал ужасную вещь…

— Какую же? — завороженно произнесла Акулина, ожидая услышать что-то невероятное.

— Мы приехали!

— Ты сказал: «Мы приехали», и после этого я от тебя ушла? — удивилась молодая женщина.

— Мы приехали в наш новый дом, — рассмеялся Василий.

Повозка остановилась у двухэтажного деревянного дома, который был скромным, но вполне приличным. Василий протянул руки, чтобы перенести свою босую спутницу, но она не спешила падать ему в объятия, предварительно уточнив:

— Там две комнаты?

Василий кивнул.

— Я просто не готова снова жить как муж и жена, я надеюсь, ты меня понимаешь…

— Не волнуйся, Акулина. Один человек сказал мне: не срывай яблока, пока зелено, — созреет и само упадет. Поэтому я готов ждать столько, сколько нужно. И если ты выберешь кого-то другого, Акулина, так тому и быть. Я буду искренне рад, если ты будешь счастлива, пусть даже и с другим мужчиной.

Акулина благодарно провела по щеке Василия теплой ладонью, разомлев от приятных слов, и вскарабкалась к нему на руки. Он нес ее в их новое жилище и думал о том, что поступил нехорошо, почти в точности повторив слова доктора. «Но ведь на войне все средства хороши», — думал он, вздыхая.

Глава 12

Долг платежом красен

В квартире было скромно, но чисто. Мебель совсем не раздражала своей старостью, а предавала определенный колорит помещению. Акулине была отведена спальня с большой кроватью, а Василий разместился в чьем-то рабочем кабинете с не очень удобной кушеткой, которая послужила ему спальным местом. Мужчина рассчитывал поскорее вернуть разум возлюбленной и перебраться из скучной деловой обстановки к ней в постель. Кухня была небольшой, но для трапезы на двух человек места хватало. Осмотрев помещение, Акулина одобрительно кивнула и поинтересовалась дальнейшими планами. Василий лишь пожал плечами и расплывчато пояснил, что основная надежда — на Всевышнего, а он лишь попытается сделать ее жизнь комфортной.

К возвращению беспамятной возлюбленной молодой мужчина припас еду из трактира, находящегося неподалеку. Он накрыл на стол, тихо ворча, потому что никогда этого раньше не делал, подобными хлопотами всегда занималась Акулина, и пригласил ее обедать.

— Это потроха и картофель. В кувшине — вино, — оповестил он, чувствуя себя официантом.

— Потроха — звучит странно.

— Ты не знаешь, что значит слово потроха? — удивился Василий, опасаясь, что помимо произошедших событий в небытие канули и значения некоторых слов.

— Конечно, знаю! Меня всегда это слово настораживало! В детстве я была уверена, что это еда для дьявола. Кто-то мне сказал, будто черти питаются потрохами грешников, едят их прямо сырые из живого человека. Голодный мужчина скривился, однако доел всю порцию, Акулина же жевала только хлеб, смачивая его в подливке.

— Ты сильно похудела.

— Я была толще? Намного? — почему-то обеспокоилась Акулина.

— Округлее, — подобрал слово Василий, мельком взглянув на значительно уменьшившийся бюст возлюбленной.

Сделав пару глотков вина из надтреснутого стакана, молодая женщина замерла в ожидании. Ее внимательный взгляд смущал Василия, не знающего с чего начать восстановительный процесс, такой важный для них обоих.

— Я подумал, что наши общие воспоминания надо начинать с нашей встречи… Ты помнишь чудовище! Должен тебе признаться: им был я!

Акулина недоверчиво посмотрела на сидящего напротив человека.

— Но у него было нечеловеческое лицо…

— Это была старая шкура медведя. Я ей обвязался, чтобы вас с подругой напугать.

— Но зачем!

— Я защищал свою территорию! — возмутился мужчина. — Залезь в берлогу к медведю и что он с тобой сделает? Посадит за стол и нальет меду?

— Что было после этой ямы? — поинтересовалась Акулина, отодвинув от себя тарелку. Настроение Василия ухудшилось, потому что, судя по ее царственному движению, посуду убирать она не планировала, словно у них в доме были слуги. Не привыкший возиться на кухне мужчина злился, но не подавал виду, что этот королевский жест его встревожил. «Вернуть прежнюю Акулину нужно как можно быстрее», — подумал он и продолжил вспоминать:

— Ты лишилась чувств, я тебя вытащил из ямы и принес в дом. Ты очнулась и начала так верещать, что я опасался, что рухнут стены. Ты все время кричала, надеясь привлечь чье-либо внимание. Знала, что это бесполезно, но продолжала раздражать мой слух! Мне пришлось заткнуть твой чудесный ротик, откуда выходила звуковая волна кляпом.