Чарльз Вильямс - На мели

Во-первых, он увидел скрепку для денег, изогнутую в виде знака доллара, которой были зажаты несколько купюр с двадцаткой сверху. Во-вторых, там оказался маленький шприц для инъекций с завернутой в вату иглой и, наконец, ложка с загнутой под прямым углом ручкой, вероятно, чтобы ложка поместилась в контейнере. Все остальное пространство занимали восемь или десять аккуратно сложенных бумажных пакетиков. Тут свет погас. Он снова провернул колесико зажигалки и, воткнув ее в песок рядом с собой, развернул один из пакетиков. Там было то, что и следовало ожидать, – немного белого порошка, похожего на сахарную пудру. Огонек погас, а охваченный мрачными раздумьями капитан остался сидеть в полной темноте.

Он никогда не видел такие причиндалы, но достаточно читал о них, чтобы сразу узнать. На борту находится наркоман. Но кто он? Полиция определяет наркоманов по следам уколов на руках. Ингрем видел обоих мужчин без рубашек и ничего подобного не заметил. Подождите... Ясно, одеяло взяли с одной из пустых коек. Так что коробочка принадлежит или Айвсу, или Танго. Вряд ли старый сторож балуется наркотиками, он просто не смог бы себе позволить такую дорогостоящую штуку, как героин, на пенсию по инвалидности, получаемую за участие в Первой мировой войне, и то, что ему платит миссис Осборн за проживание на яхте в качестве охранника. Отсюда следует, что этот наркоман – Айве. Правда, дамочка не говорила, что он употребляет наркотики, но она и вообще мало что о нем рассказала. Хорошо, что это не один из тех двоих, кто остался на борту. Только наркомана там не хватало с полоумным взглядом, трясущимися руками и непредсказуемым поведением.

Ингрем выкопал в песке ямку и спрятал коробочку. Теперь надо поспать, если подъем назначен на два или три часа утра. К тому времени обитатели яхты будут видеть сладкие сны. Капитан почти не надеялся, что ему удастся забраться на борт, не разбудив команду, но попытаться следовало. А если ему не удастся дотянуться до ватерштага, важно не проворонить начинающийся прилив, чтобы благополучно вернуться.

Уже засыпая, Ингрем подумал: “Зачем это Айвсу понадобился зажим для денег? В отеле “Иден-Рок” мошенник достал из бумажника кредитную карточку, когда представлялся. Но ничто не мешало ему иметь и зажим тоже...

Когда Ингрем открыл глаза, было еще темно. Некоторое время он не мог понять, что за странный звук разбудил его. Необычный шум послышался снова. Капитан недовольно чертыхнулся. Это был пьяный женский голос, распевающий какую-то слезливую песенку. Боже, неужели они еще не угомонились! Он осветил зажигалкой часы. Без четверти два. Вдруг капитан понял, что голос доносится не с яхты, а откуда-то значительно ближе. Ингрем протер глаза, чтобы окончательно проснуться.

Бархатную безмятежную тьму тропической ночи освещали лишь бесчисленные звезды. Одеяло и одежда капитана намокли от росы.

– Приди ко мне, моя задумчивая ма-а-а-лышка, – тянул визгливый голосок уже всего в пятидесяти ярдах. Сквозь эти звуки удалось различить удары весел по воде.

Господи помоги, как ей удалось раздобыть плот? Ингрем подошел к краю воды как раз тогда, когда стали видны темные очертания плота и двух фигур на нем. Днище зашуршало по песку, и гребец спрыгнул в воду. Он оказался слишком строен, чтобы принять его за Моррисона. Руис, наверное, записался в клуб любителей гребли, подумал капитан.

– Потому что сама знаешь, дорогая, влюблен в тебя-я-я-я я! – Рей пошатнулась, сходя с плота.

Руис подхватил ее, не дав упасть. Он доставил леди на берег, таща за собой плот, и остановился прямо перед Ингремом.

– Вот привез тебе красотку, – сказал он по-испански.

– Уж не знаю, как тебя и благодарить, – кисло ответил Ингрем, подумав, что ситуация напоминает рассказ О'Генри “Вождь краснокожих”.

– Надеюсь, ты уже выспался и обладаешь не слишком тонким музыкальным вкусом.

Рей оттолкнула латиноамериканца и, нетвердо держась на ногах, направилась к Ингрему.

– Кто это тут? Мы ведь плыли на необитаемый остров! Так это наш адмирал Нельсон. Пр-р-ивет, кэп Ингрем!

Руис, презрительно скривившись, повернулся и исчез в темноте, волоча за собой плот. Ингрем взял Рей за руку, провел к одеялу и усадил спиной к ящикам. За ту секунду, которая прошла прежде, чем женщина вновь завела песню, капитан расслышал плеск весел по воде.

Он отметил, что миссис Осборн держит в руках сумку и зачем-то роется в ней. Терзающее уши пение затихло, и она хихикнула.

– Дашь прикурить, кэп?

Ингрем опустился на колени и крутанул колесико зажигалки. Да, эта особа вернулась со знатной гулянки. Волосы растрепаны, подбитый глаз заплыл, а на левом предплечье – пурпурная царапина. Брюки до колен внизу намокли при высадке, а одна штанина разодрана дюймов на семь выше колен.

– Сожалею, – сказал вслух капитан, поднося зажигалку к сигарете, зажатой в уголке ее губ, а про себя подумал: “Но не очень, ты, сестричка, сама нарвалась”.

– К вопросу о том, как вести себя в экстремальных ситуациях, – сказала женщина с горькой усмешкой. – Я только что успешно прошла практический курс поведения при попытке изнасилования.

Капитан подавил возглас изумления и снова клацнул колесиком зажигалки. На этот раз у него хватило ума вглядеться в обезображенное синяком лицо, и он успел заметить, как озорно блеснул другой, неподбитый глаз, прежде чем дамочка ему подмигнула. Она была не пьяней его.

Глава 8

– Он уехал? – спросила Рей.

– Уже проделал полпути назад.

– И сильный шторм не удивит команду, не испугается отва-а-а-жный капитан! – снова заголосила она и, переведя дух, тихо продолжила:

– Он проснулся, когда я пыталась перебраться на плот. Пришлось начать петь и объявить, что пора отправиться в яхт-клуб и посмотреть, открыт ли бар. Кажется, удалось его одурачить. Во всяком случае, он решил успокоить багамского соловья и сам привез меня сюда, вместо того чтобы связать на ночь.

– Можете дать мне по физиономии, – сокрушенно сказал Ингрем, – или подождать с этим до завтра, если хотите. Я-то все принял за чистую монету.

– Если вы подумали, что я здорово набралась, то были недалеки от истины. Пришлось выпить море рома, даже если учесть, что часть я вылила. А Моррисон, наверное, в детстве сосал ром, а не материнское молоко.

– Вы остались, чтобы увести плот?

– В принципе, да. Я рассчитывала, что мы могли бы добраться на нем до побережья. Но еще мне надо было покопаться в вещах Айвса, оставленных в нижних каютах.

– Вы выбрали не самый легкий способ.

– Но и не такой уж опасный. Набрасываться на меня эти парни не стали бы. Во всяком случае, Руис. Насчет Моррисона я, правда, не была уверена, но рискнуть стоило. В конце концов, Ингрем, я не юная невинная девушка с отдаленной фермы, мне тридцать четыре, и я дважды была замужем. Проигрыш в этом случае отнюдь не смертелен.