Мэгги Осборн - Его прекрасные жены

Поверенный продолжал читать, не глядя на нее.

«…Пока мой сын был жив, я считал себя связанным обещанием принять вас в своем доме и обеспечить всем необходимым, хотя это и причиняло мне жестокую боль. То, что женщине подобного сорта предстоит унаследовать состояние моего сына, противоречит всем нормам морали. Но от меня вы не получите ничего. Я сойду в могилу, горько сожалея о том, что из-за доверчивости моего сына достойное и уважаемое имя досталось отродью другого мужчины и лживой, распущенной женщины. Требую, чтобы вы освободили мой дом в течение недели, взяв с собой только те вещи, которыми владели до того, как поймали в ловушку моего сына».

Глаза Сьюзен закрылись, и она соскользнула на пол.

Сплетни были хлебом насущным для Вашингтона. По городу моментально разнеслась молва, что сенатор Стоун исключил из завещания жену своего опозоренного сына и выставил ее из дому.

Никто из друзей и знакомых Сьюзен не откликнулся на ее отчаянные записки и мольбы. К середине недели она поняла, что Вашингтон пирует за дверями, отныне закрытыми для нее, и перемывает ей кости. Очевидно, никто не верил, что ее восьмифунтовый сын появился на свет преждевременно, и страх снова вернулся к Сьюзен. Теперь стало совершенно ясно, что ее приняли в обществе только благодаря влиянию сенатора. Лишившись его покровительства, она превратилась в персону нон грата.

Измученная бессонницей, с покрасневшими от слез глазами, обезумевшая от тревоги, Сьюзен ходила взад и вперед по своей спальне, когда миссис Холстед объявила, что, откликнувшись на просьбу миссис Стоун, прибыл мистер Дюбейдж.

– Вы должны мне помочь! - воскликнула она, входя в гостиную. - Я не знаю, что делать! Мне некуда идти и не к кому обратиться! Мистер Дюбейдж, умоляю вас, помогите мне!

Поверенный нахмурился и отступил на шаг назад.

– Мистер Джонс уведомил меня, что вы до сих пор не готовы покинуть дом сенатора. - Он смущенно кашлянул, наблюдая за тем, как молодая женщина мечется по комнате и заламывает руки. - Мне чрезвычайно неприятно, мадам, но, как поверенный сенатора, должен напомнить, что у меня осталось всего три дня, в течение которых вам придется подыскать себе другое жилье.

Сьюзен рухнула в кресло и, разразившись рыданиями, уткнулась в носовой платок.

– Я не могу содержать себя и сына на сорок долларов! Через неделю мы окажемся на улице! Умрем! Во имя милосердия, мистер Дюбейдж, умоляю вас, скажите, что мне делать!

– Ну-ну, успокойтесь, - грубовато пробормотал мистер Дюбейдж. Вид плачущей женщины поверг его в полную растерянность. Ему хотелось поскорее оказаться где-нибудь подальше.

– Никто не откликнулся на мои просьбы. Все двери в Вашингтоне закрылись передо мной! - Сьюзен смотрела на свои пальцы, нервно отрывавшие кружево от мокрого платка. - У меня никого нет, мистер Дюбейдж. Ни мужа, ни отца, ни семьи. Что делать? Куда идти? Подскажите мне, как спасти себя и сына. Умоляю вас, скажите, что делать!

Он сказал первое, что пришло ему в голову:

– Отправляйтесь на Запад, миссис Стоун.

– На Запад? - Она уставилась на него полными слез глазами.

– Простите за столь поспешный ответ. - Вздохнув, мистер Дюбейдж окинул удрученным взглядом ее тонкие черты и хрупкую фигуру. - Я не могу принимать за вас решения. - Он развел руками. - Все, что в моих силах, - это продлить на неделю ваше пребывание в доме сенатора, на что я иду крайне неохотно, поскольку это противоречит желаниям моего клиента. - Поверенный направился к двери. - Мне очень жаль, но я вынужден настаивать, чтобы вы с сыном освободили дом к концу следующей недели.

Прежде чем удалиться, мистер Дюбейдж напомнил Сьюзен, что она должна сообщить ему свой новый адрес, куда он направит уведомление, если получит свидетельство о смерти ее мужа. Увидев, что он уходит, Сьюзен снова разразилась рыданиями.

Выплакав все слезы и охрипнув от рыданий, она уронила голову на спинку кресла и начала обдумывать совет мистера Дюбейджа. Это было все, чем располагала сейчас Сьюзен. Собравшись с силами, она позвонила мистеру Джонсу, попросила его принести утренние газеты и разложила их на коленях.

Отправиться на Запад. То немногое, что Сьюзен знала о новых территориях, не внушало ей желания познакомиться с ними поближе. Но она помнила, как офицеры, служившие в Вашингтоне, сетовали на то, что на границе мало женщин. На территориях, возможно, нет театров, оперы, шикарных ресторанов и модных променадов, но там более чем достаточно мужчин. А Сьюзен отчаянно нуждалась в мужчине, который придет ей на выручку и обеспечит ее будущее.

Довольно быстро она нашла нужные страницы. Водя дрожащим пальцем по колонкам, Сьюзен просматривала одно за другим объявления. Их помещали жившие на границе мужчины в надежде найти жену или экономку. Все они были готовы оплатить дорожные расходы.

Объявления привлекали и пугали Сьюзен. При мысли, что нужно ответить на одно из них, ей чуть не сделалось дурно. Переждав с закрытыми глазами, пока улягутся спазмы в желудке, она глубоко вздохнула и начала внимательно перечитывать объявления.

Все они имели много общего. Подыскивая невесту или экономку, мужчины, как правило, хотели, чтобы женщина была крепкой, независимой, предприимчивой и жизнерадостной. Многие нуждались в женщинах, умеющих обращаться со скотом. Сьюзен сомневалась, что найдется женщина, наделенная всеми этими редкими достоинствами. Готовить она не умела, а значит, не отвечала главным запросам большинства мужчин. Не подходила Сьюзен и тем, кто искал женщин, готовых жить в отдаленных и уединенных местах. Даже мысль об этом повергала ее в ужас.

Проведя два дня в колебаниях и тревоге, Сьюзен остановилась наконец на одном из объявлений:

«Адвокат, фермер-поселенец, желающий вступить в брак, ищет образованную женщину. Предпочтение отдается крепким девушкам от двадцати до двадцати пяти лет, не боящимся тяжелой работы. В перспективе могу предложить небольшой дом и ферму. Дорожные расходы будут оплачены. Обращаться с ответом к Грэшему Харту, Оулз-Бьютт, территория Вайоминг».

Еще два дня Сьюзен носила объявление в кармане. Время от времени она доставала и с замиранием сердца перечитывала его. Только мистер Харт искал образованную женщину, да и сам он, судя по его объявлению, был не чужд некоторой учености. Правда, Сьюзен несколько смущала фраза о физическом труде и крепком телосложении. Ведь ей, стройной и хрупкой, никогда не приходилось делать ничего более обременительного, чем выбирать обеденное меню.

Но поскольку адвокат наверняка принадлежит к числу наиболее влиятельных жителей города, он, конечно, может позволить себе нанять слуг для работы по дому. Оказавшись в безвыходном положении, Сьюзен быстро убедила себя, что упоминание о крепком сложении и тяжелом труде по ошибке затесалось сюда из предыдущего объявления.