Из бездны с любовью - Елена Вяхякуопус
– Товарищ… гражданин… капитан, можно вас попросить, на минутку… вот… в кухню, – начала было Полина Игоревна, но Александр Борисович перебил:
– Наташа, иди к себе в комнату.
– Почему? Я тоже хочу послушать.
– Я сказал, иди к себе. Потом тебе все расскажем.
Наташа вышла, оглянувшись на капитана. Полина Игоревна вышла вслед за ней и скоро вернулась с рюмкой. Запахло валерьянкой. Глаза и нос у нее покраснели. Протянула рюмку Александру Борисовичу.
– Выпей и ты, отец, тебе нельзя нервничать.
– Оставь. Вот что, капитан. Володя ничего не помнит и не знает. Дело старое, зачем ворошить?
– Преступник, возможно, продолжает похищения.
– Нет, нет, этого просто быть не может! – воскликнула Полина Игоревна.
– Почему вы так уверены? Вы подозревали кого-то?
– Помолчи, мать. Я расскажу. Давно надо было рассказать. Так и знал ведь, что дело вскроется. Ну, виноват только я. Поля ни при чем.
Щеки Александра Борисовича побагровели.
– Вас никто ни в чем не обвиняет. Расскажите подробно, что и как тогда произошло.
– Произошло не тогда, раньше. Мы поженились сорок лет назад.
– Рубиновую свадьбу будем праздновать в этом году, – всхлипнула Полина Игоревна.
– Поля сирота, родители погибли в войну. Мои жили с нами в этой вот самой квартире. Сначала мы все помещались в одной комнате.
Александр Борисович указал на стену, где висела большая фотография – бравый летчик, грудь в медалях и орденах, и молодая женщина в летнем платье стоят, обнявшись, у фонтана.
– Хотели мы детей, но долго не получалось. Наконец Поля забеременела. Родители радовались вместе с нами. Пришло время, отвез я ее в роддом, а сам, грешен, напился с радости. Думал, ну вот, утром приду туда, мне скажут: «Поздравляем с сыном». Мы уже и имя ему придумали – Володя. В честь вождя мирового пролетариата. Пришел утром, медсестра отвела меня в кабинет врача. Врач говорит: «Жена ваша жива, а ребенок родился мертвым».
Полина Игоревна заливалась слезами.
– В той же палате девчонка отказалась от ребенка. Ей было всего лет шестнадцать. Приезжая, с Кавказа. Послали ее учиться в Ленинград, девчонка красивая, ну и схватил ее какой-то подлец. Полина услышала от санитарки, что она от ребенка отказывается и…
– Она отца боялась как огня, – всхлипывая, сказала Полина Игоревна. – Плакала, что он ее убьет и сам не переживет…
– Вот мы и договорились с врачом. Ну, понимаете… что его запишут на Полю. Девчонка сразу согласилась.
– Да, она мне сказала: «Ты хорошая женщина. Добрая. И муж у тебя. Моему сыну у вас будет лучше, чем в детдоме».
– Что нам за это присудят, капитан?
– Теперь уже ничего. Слишком много времени прошло.
– Понятно. – Александр Борисович глубоко вздохнул. Погладил дрожащей рукой лысину и уныло повисшие усы. – Так вот Володя и появился у нас. Родителям мы правду не сказали.
– Это она его украла, – всхлипнула Полина Игоревна. – Мы ее видели у нашего дома несколько раз. А потом вернула.
– Почему вы не рассказали тогда о ваших подозрениях? Боялись, что всплывет история с документами?
– Конечно. Мы ее сами искали. Но не нашли. Я сказал жене: она мать, если она взяла – значит, одумалась. Имеет право.
– Как ее зовут? Как она выглядит?
– Амина. Сейчас ей должно быть под пятьдесят. Красивая была, восточная принцесса. Волосы темные, глаза тоже темные, большие. Володя на нее похож.
– Могу я задать пару вопросов Наталье Александровне?
– Наташи тогда еще не было, она ничего не знает, – сказала Полина Игоревна, испуганно глядя на капитана.
– Хорошо. Спасибо, что рассказали. Вот телефон, позвоните, если вспомните какие-то важные детали.
Глава 23. Второй сон Лизы
Лиза заснула, не дождавшись возвращения мужа. Она спала плохо и, просыпаясь, каждый раз с надеждой смотрела на дверь. Только под утро послышались осторожные шаги, и под дверью засветилась холодная синеватая полоска. Она не решилась встать и вскоре снова заснула. Почти сразу ей начал сниться мучительный, долгий сон, в котором пришлось бесконечно подниматься в холодном зеркальном лифте, и тут же был Марк, невозмутимый и элегантный, он наклонялся поцеловать ее, и дыхание его веяло морозом, и Лиза уворачивалась и говорила: нет-нет, ты меня простудишь… А лифт все полз и полз вверх, и было ясно, что дом давно кончился и они поднимаются уже где-то высоко в небе, и страшно было подумать, что будет, когда этот лифт наконец остановится и откроются его двери… и тут в самом деле он остановился и двери открылись, но она не успела рассмотреть, что там, потому что сразу рядом с ней оказался Валерик. Пар его молочного дыхания согрел ее лицо, их рты соединились, ее губы все глубже и глубже втягивались в его рот, и вот уже его голова начинает натягиваться на нее, как чехол, она проваливается в тесное горло, ей больше нечем дышать, вокруг горячая, мокрая темнота… и Лиза проснулась…
У двери в темноте стоял человек. Она попыталась нащупать выключатель настольной лампы, пальцы дрожали и не слушались. Человек бесшумно приблизился к ее кровати.
– Прости, я тебя разбудил.
Она села на постели, включила лампу. Сердце еще колотилось, но дрожь прошла.
– Ничего, говори. Готов результат?
– Они не смогли… Они не знают.
Марк шагнул в сторону, прислонился к стене, где стоял его восковой двойник. Румяная кукла улыбалась, блестели стеклянные глаза из-под темных локонов парика. Восковая фигура выглядела более живой, чем Марк, сгорбленный, полуседой, с мучительно искривленным ртом… Лиза поднялась, взяла его за ледяные, как в ее сне, руки, усадила на кровать и начала раздевать. Он закрыл глаза.
Глава 24. Рубашка
Лугин поднялся на второй этаж Гостиного Двора, в отдел женского белья. Изредка ему приходилось проходить сквозь это отвратительное место, и тогда он старался не смотреть по сторонам. Но сегодня решительно подошел к двум девицам за кассой, склонившимся над журналом, и, постаравшись придать лицу любезное выражение, сказал:
– Добрый вечер! Гм… Хотелось бы приобрести… – Он поморщился. – Ночную рубашку для… гм… дамы…
Девицы подняли глаза, захлопали толстыми от краски ресницами.
– Конечно! Пойдемте сюда!
– Нет, Вика, я покажу молодому человеку! Ты отвечаешь за кассу!
– Почему это я?
Но более прыткая девица уже тянула Павла за рукав к рядам стоек
