Анна Малышева - Вкус убийства

Она поделилась догадкой с Ксенией, и та сказала, что очень может быть. А ответили ей так грубо потому, что никто из друзей не явился на похороны.

– Но ведь никого и не звали! – возразила Таня.

– На похороны не зовут, люди сами должны прийти! – нравоучительно ответила та.

– Но мы же и не знали!

– Может, кто-то и знал, но из-за твоего Стаса все из головы вылетело!

Таня в это не поверила. Из-за атомной войны об этом можно забыть, почему бы нет? Но из-за другой смерти?.. Неужели одно вытеснило другое? Она пыталась сообразить – может, кто-то звонил, а она не взяла трубку? Может, прислали открытку, а она не прочла? Ксения тоже замолчала. Так, в молчании, они доехали до дома. Уже в подъезде Ксения вдруг встрепенулась и тоненьким голоском заявила:

– Мне страшно.

Таня удивилась. Это было совсем не в характере подруги. Но ей и самой было не по себе. И особенно угнетало, что придется вернуться домой. Там было так пусто и тихо… Впервые ей в голову пришла мысль, что лучше уж жить с нелюбимым человеком, чем вот так – ни с кем. «По крайней мере, можно поругаться, – подумала она, отпирая дверь. – Нет, надо что-то придумать. Подберу котенка…»

Таня принимала ванну, когда услышала телефонный звонок. После седьмого звонка включился автоответчик, который она подключила перед уходом.

Она была рада наступившей тишине. Ей хотелось спокойно полежать в горячей воде и подумать. Но еще больше хотелось посоветоваться. Только с кем?

Приятели Стаса погрязли в своих проблемах, и нелепо навязываться к ним со своими вопросами. Попросить Ксению погадать? Таня окунулась с головой и намылила волосы.

Выйдя из ванной и поставив чайник, она прослушала сообщение на автоответчике. И удивилась: звонил Юра, извинялся, что сразу не собрался с мыслями, и очень просил ее приехать. Хорошо бы прямо сейчас. Он очень ее ждет, кое-что вспомнил о Стасе. Таня взглянула на часы. Не слишком-то и поздно, просто раньше стало темнеть. Юрка мог бы приехать сюда, у него все-таки машина. Она набрала его номер, но в трубке зазвучали частые гудки.

Набрала еще раз, уже одевшись, – снова занято.

Таня положила в сумочку ровно столько денег, сколько нужно на такси в оба конца. Остальное спрятала, и, как ей казалось, надежно: в мусорный мешок пылесоса. Краситься по случаю вечернего времени она не стала, к чему кого-то провоцировать? Заперла дверь и вызвала лифт.

***

К тому времени, как она добралась до Юриного дома, почти совсем стемнело. Таня плохо разбиралась в сторонах света, но была уверена, что ветер дует северный, прямиком с полюса. Самое то после горячей ванны. Стуча зубами, она пробиралась по темному двору. «Подхвачу менингит, и здрасьте… Если бы знала, что так похолодало, сидела бы дома!»

На кухне у Юры она заметила свет. К счастью, свет горел и в подъезде. Она до смерти боялась темных подъездов, с самого детства. Таня наклонилась, высматривая знакомый кирпич, но он пропал. Сигнализировать как-то иначе не имело смысла. В крайнем случае можно было постучать Юре в окно, но оно было довольно высоко, несмотря на первый этаж. С великой неохотой Таня снова вышла на холод, встала на цыпочки и забарабанила по стеклу кончиками пальцев. Подождала ответа, но в окне никто не появился. Занавеска висела неподвижно, за ней горел свет. Тогда она нашарила поблизости камень, вернулась в подъезд и забарабанила в косяк.

Она стучала добрых две минуты, пока не выбилась из сил. Открывать никто как будто не собирался.

– Придурок! Если он пошутил… – Таня собралась с духом и еще раз врезала камнем по косяку, покрытому царапинами. От удара железо дрогнуло, и наружная дверь бесшумно приоткрылась – на сантиметр, не больше.

Впервые Юра не заперся на все замки. Это было так удивительно, что Таня даже перестала сердиться. Она потянула на себя тяжелую дверь, потом осторожно толкнула внутреннюю… Открылась и она.

– Это я! – крикнула Таня, переступая порог.

В ответ кто-то быстро заговорил напряженным, неестественным голосом. Она вздрогнула, но тут же догадалась, что это радио. Видно, оно работало круглые сутки. Из кухни доносился запах свежемолотого кофе. Там горел свет. В других комнатах было темно.

Но и в кухне никого не оказалось. Ни Юры, ни его дамы, ни единой живой души. На столе стояла открытая кофемолка, на крышку густо налип кофе тонкого помола. Горела одна из газовых конфорок, но чайник стоял рядом, на столе. Таня машинально заглянула под крышку и поставила чайник на огонь.

В спальне послышалось какое-то движение.

– Юра? – негромко и уже сердито окликнула его Таня. – Ты что, спишь?

Он не ответил. Таня молча ждала еще несколько минут. Она решила дать ему время одеться, он явно уснул, ожидая гостью. Потом Таня занервничала: в спальне было слишком уж тихо и по-прежнему темно.

– Юр, ты где? – крикнула она.

И, услышав в ответ тишину, погасила сигарету, вышла в коридор, нажала один выключатель, другой… В спальне никого не было. А звук, который привлек ее внимание, раздавался за стеной. Как видно, сосед по вечерам занимался мелким ремонтом.

Глухие удары молотка вскоре утихли, и она вдруг поняла, что в квартире вообще никого нет, кроме нее самой. Это чувство пустого дома было слишком ей известно. Это оно доводило Таню до безумия в первые дни после смерти мужа… Она застыла, боясь двинуться с места. Открытые двери – это при Юриной осторожности! Над этими дверями смеялись все его друзья, потому что Юра зарабатывал меньше всех, ему нечего было охранять! Тем не менее на окнах он поставил решетки. И всегда спрашивал через дверь, кто это его посетил.

«Он мог выйти к соседям», – подумала Таня, ничуть себе не веря. Вернулась в коридор и включила свет в большой комнате, где бормотало радио.

Она сразу увидела Юру. Он лежал на белой деревянной плите, на которую обычно ставил или усаживал своих моделей. Таня и сама снималась в этом углу, где у стены стоял огромный штатив с рулонами цветной бумаги. Юра мог подобрать любой фон по своему желанию, развернув бумагу от потолка до пола. Сейчас был развернут серый рулон.

Развернут и порван внизу, там, где бумага касалась пола. И везде – на плите, на бумаге, на полу – были темно-красные пятна.

Тане стало плохо. Она знала, что надо хотя бы подойти, взглянуть, что случилось. Вдруг еще можно помочь… Но вместо этого она бросилась к входной двери. Запнулась о камень, ухватилась за косяк…

Камень? Откуда здесь камень? Кирпич, которым она била в дверь сегодня днем, теперь лежал в коридоре. И он тоже был в крови. Она хотела закричать, но боялась услышать собственный голос. Из комнаты доносилась веселенькая музыка, что-то очень знакомое. Что-то очень знакомое вертелось у нее в голове. Уходя из дому. Стас сказал: «Ты меня не жди».