Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы - Элеонора Бостан
Но на этом список сокровищ в его виртуальной сокровищнице не заканчивался, туда он бережно складывал всё, что удавалось найти – компроматы на влиятельных людей, секретные данные, стоящие на черном рынке сотни миллионов долларов, имена, коды, пароли… Он многому научился за свою успешную карьеру, и самое главное, первое, чему учили всех «желторотиков»: всегда, всегда имей пути отхода. И чем выше ты взлетаешь, тем шире должны быть эти пути. Липовые личности, спрятанная собственность, секретные счета, всем этим он, конечно же, обзавелся, но по мере расширения его полномочий, росла и ценность того, что он мог прятать. Как и когда он будет использовать это? Он и сам пока не знал, жизнь – особенно таких людей, каким был он – всегда крайне непредсказуема, как рулетка, всё так. Но когда придет его время, и судьба даст ему шанс, он сумеет им воспользоваться и взлететь к звездам, туда, где обитают живые небожители. И Фатима, вполне возможно, станет одним из инструментов, которыми он откроет эту золотую дверь. Он понимал, что не сможет использовать ее больше пары раз, может, всего один, но…
– Это как ядерная бомба, – прошептал он, и в глазах отразились огоньки приборной панели, – моя персональная ядерная бомба.
И как будто сама судьба смеялась и торжествовала вместе с ним, на востоке раздался оглушительный взрыв.
– Дом, – констатировал Вадим, и улыбка, похожая на оскал, расплылась по лицу.
«Интересно, кто же она на самом деле?» – вопрошал покойный Анатолий. «Этого мы никогда не узнаем», – голос Вадима. Но шло к тому, что он-то узнает всё.
На востоке снова громыхнуло, еще сильнее, чем в первый раз, а через секунду до Вадима в ночной тишине долетели истеричные завывания серен.
– А это – гараж. – Заключил он с едва заметным кивком.
«Это было волшебство», – продолжал голос в тишине салона. Вадим опустил стекло, вдохнул воздух, пахнущий морской солью и приближающейся осенью, в нем не было и намека на запах дыма, вокруг шумели деревья, темнели на фоне неба недостроенные кафешки, где-то совсем рядом шумел прибой, но отсюда его не было видно. Вадим был королем этой ночи, только что рожденным из огня, набирающимся сил на темной заброшенной улочке, обещавшей когда-то стать районом развлечений. Он был королем, возведенным на трон несбывшимися надеждами, королем обмана, господином разбитых сердец и сломанных жизней. И жестокая Судьба, вырвав из остывающих пальцев трупа, только что вручила Вадиму ключи от его королевства.
Предвкушая будущее, он откинулся на спинку сидения и закрыл глаза. В открытое окно врывался ночной ветер, а убитый им художник снова и снова вещал о Фатиме.
14
Вид действительно был чудесный, узкая полоска берега, скалы, вдающиеся в море с обеих сторон, а впереди – бесконечность, подернутая дымкой. Ветер, уже довольно холодный, несмотря на яркое солнце, трепал его всё еще черные волосы, но безжалостный дневной свет нет-нет, да и выхватывал иногда совершенно белую волосинку то там, то здесь. Время, думал Пророк, оно всё же течет с разной скоростью, и чем ты меньше, тем быстрее оно летит. Этот берег был таким сотни лет до него, и после него, если сдвиги земной коры или упавший на землю метеорит не изменят его, он будет прежним. Что такое сотня лет для моря? А для человека – предел, которого редко кто достигает.
Он сидел на уступе среди кустов, на том же самом, где мертвый уже художник увидел и запечатлел свою судьбу. Она явилась к нему в образе Фатимы, как являлась многим. Но этот удар Судьба нанесла не ее рукой, он это точно знал, поэтому и сидел здесь, пытаясь совладать с тревожными мыслями и спокойно всё обдумать.
Он поднялся на борт самолета на 8 дней позже, чем планировал, но зато вооруженный полной информацией о том, кого искал: паспорт, права, все документы на имущество (да, он был прав, ярко-красная Хендай была взята в кредит), даже адрес почтового отделения, где этот «Пикассо» получал свои посылки из Китая. Он волновался, но не сильно, да, картину могли купить, но кому, вообще-то, нужен портрет незнакомой женщины? И потом, он мог и не выставлять его на продажу. Как бы то ни было, Пророк был полон решимости получить эту картину, и не сомневался, что получит. В конце концов, он был вором, и пусть он лазил в людские карманы не в физическом смысле, сути это не меняло – если он хотел, он брал.
Зная адрес, я смогу проникнуть в дом, когда этот олух будет на работе, рассуждал Пророк, глядя в экран перед собой, где шикарный лайнер терпел крушение, перевернувшись вверх дном, и забрать картину. Или выследить его до студии и проникнуть туда, если он не хранит свою мазню дома. И еще один тоненький голос, почти забитый этой всепоглощающей уверенностью, шептал, что возможно, всё это бред, галлюцинации, вызванные нервным срывом или опухолью мозга… а что, такое вполне бывает, сегодня ты здоров, а через месяц – уже на кладбище, «это была особо агрессивная форма рака. Нам очень жаль». Вот так-то.
Но художник существует, возразила логическая часть его личность, пытающаяся свыкнуться с тем нелогичным опытом, который с ней произошел, у меня есть все его данные. И видео со спутника, это место, этот берег – всё реально! Хорошо, не унимался голосок, но может, он и не рисовал Фатиму, может, он малевал себе волны и горизонт, чаек, похожих на кляксы… а даже если увидел ее, то просто поразился, может, задумался, что она тут делает, а потом продолжил очередной пейзаж. Или, что более вероятно, она засекла его и разобралась с ним. Он проверял сводки, но целую неделю, пока он вынужден был лечь на дно – в самый неподходящий момент! – никаких новостей об убийстве художника Анатолия не было. Пара бездомных и один убитый в пьяной драке, да и то не в Ухтинске, а в соседнем поселке Софьи. Его могли еще не найти, не хватиться, теоретически такое возможно… но почему-то тревога не отпускала, эти 8 дней вполне могли обойтись ему и ей слишком дорого. Почему-то он верил, даже знал в глубине души, что это видение, или выход из тела, или чем это там было, было не напрасно, не для того, чтобы Фатима сама подчищала все хвосты. На него возложили ответственность, именно потому, что она не знала, не видела, она стала уязвимой.
Кто возложил? Об этом он решил не думать, просто запретил себе. Внутренний
