Александр Казанский - Экстремальная любовь

Так никто их и не впустил. Некоторые ребята стали расходиться, никто не знал, куда они пойдут, а самые пьяные и отчаянные продолжали бороться.

— Че за ерунда такая, че воще обнаглели, почему, мать их, не пускают? — возмущаясь, выкрикивал один.

— Эта толстая овца, пригрела свою задницу, а мы мерзнем здесь, открой дверь дура толстая! — грубо возмущаясь, пинал ногами в дверь какой-то парень.

— Ладно, харе пацаны шуметь, спать в натуре не даете, — кто-то отзывался с верхних этажей.

— Мою девчонку напугали, она вся дрожит и не дает, — усмехался кто-то с окна, прикрытого тенью соседнего здания.

— Что за сволочь там орет, молчи собака, — с таким же бурным смехом отвечали с земли.

— Попридержи свой язык, — в ответ звучало с балкона, — тащите свои задницы отсюда подальше, — девчонки бояться вас, они здесь первый год, дайте им спокойно отработать. — Со всех сторон на выкрики отвечали смехом.

— Ребята откройте дверь, — просили девчонки.

— А что мы за это получим? — спрашивали с балконов.

— А что тебе надо? — тут же переспросили девушки.

— А вы догадайтесь с трех раз, — дополнял кто-то с другого балкона.

— Шустрый такой да? — отвечали девушки, — тогда спускайся сюда, а то сидишь там как курица на яйца, посмотрим, что ты здесь скажешь.

— Ну, ща и выйду.

— Выходи, выходи, — девчонки насмехались над ними между собой.

— Выходи Данил, вставай рядом, — добавляли ребята с соседних балконов.

— Ну, ребята, в самом деле, впустите, — отвечали другие девчонки.

— Уроды, черти, падла и других слов нет обозвать этих жоп, закрылись все, с бабами попрятались по углам и никто не может спуститься вниз и заставить эту толстую открыть двери, что все как моржи, — возмущался кто-то среди толпы.

— Может, бабы хотят открыть, но эта дура их не пускает, — отвечал другой.

— Какие бабы в это время, ты же знаешь, что все они поголовно в это время делают, пацаны со старших курсов разбирают их вечером.

— Эй ты толстая, — говорили в дверь самые шустрые ребята, — не будь дурой, впусти нас. Ну не будем мы хулиганить и шуметь, не обрыгаем мы все унитазы и коридоры, не обосым мы там все балконы и писсуары, будем вести себя прилично, мы сейчас завалимся и сразу спать!

— Пацаны, эта тварь мусоров вызвала, лучше расходитесь, — предупредил их кто-то с балконов.

В ответ из дверей не было ничего ни действий, ни слов, среди домов действительно зазвучала сирена, куда-то, видимо, неслась патрульная или пожарная машина, ребята отреагировали на это, и толпа быстро растаяла. Остались только самые спокойные ребята те, кто вообще не принимал никакого участия, а только стояли рядом и ждали. Сирена слышалась все ближе и даже показалась патрульная машина на соседней улице, разошлись и все остальные. Остались только Тагир с одним другом и Юля с Полиной. Друг Тагира так и ушел через пару секунд, а Полина две минуты не покидала свою подругу, и лишь поняв, что она лишняя, уступив парня своей подруге, она решила их покинуть.

— Куда Полин пойдешь? — спросила Юля.

— Пойду искать сестру и зависну с девчонками. А ты смотри, не пропадай здесь, смотри, не трать время зря, я заметила, что ты ему больше понравилась и поэтому попытай с ним счастье, не отвлекайся и не думай ни о чем, на вид он хитер, заманит тебя.

— Он мне нравиться и я его не боюсь, — ответила Юля.

Полина ушла, и Тагир с Юлей остались наедине. На расстоянии десяти метров друг от друга они стояли без движения, замерли, и периодически оглядываясь по разным сторонам, переводили взгляд друг на друга, и это казалось вечностью. У Тагира хватило смелости, чтобы остаться, хотя он предчувствовал это. Но у него не хватило мужества, чтобы подойти к ней, не теряя драгоценных минут. Тишина и молчание было как испытание, последние шаги к знакомству, словно затишье перед бурей.

Юля старалась делать вид, что его не замечает, провожала взглядами прохожих и оглядывалась по разные стороны, пока она стояла, стоял и Тагир он смотрел на нее, потом на чистое звездное небо и на блюдце полной серебряной луны. Он даже не думал, как ему быть, он вообще ни о чем не думал, в сознание его вкралась тишина и пустошь.

Исчез где-то вдали звук сирен, вокруг никого не было, двери общежития, как были заперты так такими и оставались, балконы опустели, свет в большинстве окон еще горел. Млечный путь по-прежнему разливался по небу густой пеленой ярких и вечных звезд, а прохладный осенний ветер приносил южный поток свежего пасмурного воздуха. Царило полное молчание, тишина оглушала. Последний раз он посмотрел на небо и представил себе вечность и покой вселенной, красоту и гармонию величия и божества, он только улыбнулся, и глубоко вздохнув, ни о чем не думая лишь промолвив пару слов: «Сейчас перевернется вся моя жизнь», стал приближаться к ней. И шаг за шагом, приближаясь к ней, он не переставал про себя повторять, — «если бы я этого не сделал, это был бы самый глупый поступок в моей несчастной жизни, и никогда бы себе я этого не простил. — И продолжил в рифме, — луна так ярко для нас светит, и звезды прекрасные в небе видны, судьба подарила тебе этот шанс, если не дурак, то лови». С этими последними словами он подходил к ней.

Но вдруг все исчезло, она растворилась в свете луны как туман при поднявшемся ветре, растворилась в ночной тишине, как дым от горящей сухой травы. Она исчезла, будто ее не было совсем, он бредил, это был мираж, возникший от жажды любви, это был образ, как призрак и как шлейф, след оставшийся в его глазах. И это не оставляло его в покое, мучило и разрывало его душу, ему показалось что этот бред теперь его погубит.

— Она ушла, — шепотом промолвил он, — теперь она никогда не вернется, почему? Она была тенью казавшейся мне, я потерял ее снова, она растаяла как в моих снах, я снова потерял ее. — Он упал на колени, она все еще была в его глазах, из которых потекли по щекам красные слезы. Они падали на асфальт и разбивались, словно капли крови, он стал плакать, и его слезы были кровью…

Вдруг он открыл глаза и оказался перед ней, она стояла напротив и смотрела на него, теперь он ее увидел перед собою и в этот же миг забыл все на свете, забыл все свои мысли, чувства и желания, он забыл даже себя.

— Привет, — произнес он, смотря в ее глубокие карие глаза, в блеске которых он тонул. На лице обоих скользнула в одно мгновение улыбка.

— Привет, — ответила Юля с таким чувством, будто ждала его всю жизнь. И это было так просто, ничего не произошло и не случилось, а человек сомневался, он ждал, он боялся. Тагир глубоко вздохнул, теперь все позади, она его приняла и впереди вечная жизнь. Все, что было до этого момента в голове, душе и сердце развеялось, неустанный образ Юля в его глазах, растворился, будто оковы все спало с него, и душа освободилась. Колдовство ее очарования, и чары ее обаяния разрушились и освободили его, потому что Юля была рядом, она была с ним, теперь ему нужна была только ее любовь. Она теперь наяву, она теперь перед ним он слышит ее звонкий голос и для Тагира все вокруг меняется, в один вечер мир стал другим, его грезы стали реальностью, его слезы были радостью.