Светлана Демидова - Свидание в неоновых сумерках

– Понимаете, у меня не много причин… У меня всего одна, но очень уважительная!

– А у меня вот… не очень уважительная… – вздохнул Олег. – Вернее… она, конечно, уважительная, но, боюсь, Палсеичу уважительной она не покажется…

Олегу почему-то очень захотелось рассказать девчушке, как тяжело работать ночами, как недавно он уронил себе на ногу тяжеленный ящик, и теперь у него наверняка трещина в кости, потому что нога с тех пор здорово ноет. Ничего этого он рассказать не успел, потому что дверь кабинета открылась, декан выглянул в приемную и велел секретарше присылать к нему штрафников по одному, согласно алфавитному списку. Авилова Антонина из группы № 325 так громко охнула, что секретарше даже не пришлось зачитывать ее фамилию.

– Ступай, Антонина, – сказала она ей сладким голосом Бабы-яги, предлагающей полезать в печь.

Антонина встала и шарнирной походкой отправилась прямо в самое горнило. Олег даже не сразу сообразил, что всю пачку ее тетрадей с лекциями он так и держит в руках. А когда сообразил, бросился в кабинет, нарушая строгую алфавитную очередность.

– Вот! – плюхнул он на стол декану стопку тетрадей Антонины, которые услужливо разъехались в стороны.

– Что это? – очень сдержанно спросил декан. Видимо, за годы своей трудной и опасной работы со студенческим контингентом он уже навидался всякого.

– Это тетради Авиловой! Видите, у нее все лекции переписаны! Тютелька в тютельку! Ни одного пропуска! Мы там… – он неопределенно махнул рукой себе за спину, – …проверяли! Все сошлось!

Олег еще довольно продолжительное время говорил о том, как Антонина из группы № 325 аккуратно все переписывает, не пропуская ни строчки, потому что очень боялся на нее посмотреть. Ему почему-то казалось, что она уже давно лежит где-нибудь в уголке кабинета в глубоком обмороке. В конце концов декан прервал утомительно однообразную речь Олега и все с тем же выражением нечеловеческого терпения на лице спросил:

– Как фамилия?

– Ее-то? Авилова! Вот же написано! – и он стал совать в нос декану тетрадь.

Декан скупо улыбнулся и уточнил:

– Как твоя фамилия?

– Моя-то? Моя фамилия… Дунаев…

Декан полистал свои листочки, хмыкнул и спросил:

– И почему же ты, Дунаев Олег Сергеевич, позволяешь себе так безбожно прогуливать?

– Я-то? – Олег понимал, что задает декану абсолютно бессмысленные вопросы, но никак не мог остановиться. – Прогуливаю-то?

Он хотел еще спросить: «Безбожно?» – но тут на весь кабинет зазвенел высокий и чистый голос Антонины, которая ни в каком обмороке не валялась, а, напротив, живо следила за происходящим:

– Понимаете, Палсеич! У него тоже очень уважительная причина! Понимаете, она может вам показаться неуважительной, но на самом деле она очень уважительная!

– Ну, Дунаев, выкладывай свою уважительную причину, – совсем не зло улыбнулся декан и уютно угнездился в кресле, очевидно, для того, чтобы лучше прочувствовать ее уважительность.

– Понимаете… – начал Олег в Антонинином стиле, запнулся, жутко покраснел, а потом вдруг довольно складно начал рассказывать все с самого начала: как получил тройку, как лишился стипендии, как пошел работать на сортировочную станцию и как теперь ему не выползти из прогулов и троек.

Декан не перебивал его, но уже и не улыбался ободряюще. Олег сбился и замолчал.

– Картина типичная, – после некоторого раздумья заявил декан. – Многие студенты через это проходят, и, заметь, выживает сильнейший. Никто тебе, парень, помочь не сможет. Или ты напряжешь жилы и выдюжишь, или – прощай высшее образование! Со своей стороны могу только поговорить с преподавателями и пообещать им, что ты принесешь рефераты на темы пропущенных лекций, а они за это допустят тебя до сессии. Как тебе такая перспектива?

Перспектива была ужасной, потому что Олег не мог даже представить, где он отыщет время на написание еще и рефератов, если он с лекциями никак справиться не может, и потерянным голосом сказал:

– Я постараюсь…

– Нет, Дунаев Олег Сергеевич, ты не постараешься, а сделаешь это! Поработаешь поменьше, посидишь месячишко на строгой диете – и вылезешь. Или тебе крышка! Понял?

Из кабинета декана Олег и Антонина Авилова вышли уже чуть ли не за руку.

– Вы не бойтесь, что не справитесь, – уверенно говорила ему Тоня. – У меня очень хорошие лекции. Я у подружки списываю. Она знает про мое тяжелое положение и никогда не отказывает.

– Что же у тебя за тяжелое положение? – решился спросить Олег. – Тоже где-нибудь подрабатываешь?

– Нет… Я бы с удовольствием подрабатывала, потому что материальное положение у нас не очень… Но мне не успеть. Понимаете, у меня мама очень больна… лежачая. За ней уход нужен, а, кроме меня, часто некому. Отец на Кировском заводе в смены работает. Когда он выходит в день, мне приходится лекции пропускать, а иногда даже и практические занятия. Представляете, какой ужас! Я хотела перевестись на заочный, но родители – ни в какую. Говорят, что раз им не удалось получить образование, то пусть хоть у меня это получится. Мама вообще все время твердит, что ей ничего не надо, никакого ухода, но я-то вижу, что надо.

– А что с твоей матерью? – спросил Олег и тут же пожалел об этом. Вдруг девушка воспримет его вопрос как праздное любопытство. Но она не восприняла.

– У нее всю правую сторону парализовало… – ответила она без всякого раздражения и тоски, как человек, давно смирившийся со своей участью, – да и левая все хуже и хуже работает. Представляете, она все хочет сама да сама, а ложку с трудом держит. Пока до рта донесет, все расплещет. Ну как такую оставишь? Да и разогреть нужно… И вообще… Ну вы понимаете…

– Слушай, Тоня! – улыбнулся Олег. – А что ты меня все на «вы» называешь, прямо как Палсеича? Тебе сколько лет?

– Двадцать…

– Ну вот! И мне двадцать! Какой же я тебе «вы»?

– Не знаю… – засмущалась девушка. – Мне так легче… Дистанция своеобразная…

– Ну и зачем тебе эта дистанция?

– Понимаете, нам очень нелегко живется. Мы с отцом во многом себе отказываем, потому что лекарства… И все такое… Чтобы в душу не лезли, не жалели, не смеялись, что так… одеваюсь, все-таки лучше держать дистанцию.

– Честное слово, я не буду лезть к тебе в душу, а уж тем более смеяться, поэтому давай на «ты»!

Тоня остановилась, очень серьезно посмотрела Олегу в глаза и сказала:

– Ну что ж… Я попробую… Я уже и так рассказала вам то, что никому, кроме той подруги, у которой лекции переписываю, не говорила.