Ольга Строгова - Тайна Дамы в сером

Он протянул женщинам руки, и они подошли к нему.

– Спасибо, – прошептал Карл.

Старичок-домовой, открыв рот, глядел на них со смесью ужаса и восторга.

Они почти добрались до стоянки, где Карл оставил машину, когда у Татьяны Эрнестовны сломался каблук. Как назло, в этот самый момент с противоположного конца темной и безлюдной улицы послышался шум колес.

Оглянувшись по сторонам, Карл поднял на руки побледневшую Татьяну Эрнестовну и отступил с нею в тень маленькой и вонючей подворотни. Манечка и Ирина Львовна, стараясь не терять остатки боевого духа, стали рядом с ним.

Мимо них, шелестя шипованными шинами по обледенелому асфальту, медленно проехало свободное такси.

Манечка шумно выдохнула воздух, прислонилась к Карлу и закрыла глаза.

– Мария, – услыхала она его голос, – у меня в кармане плаща бутылка коньяку. Достань ее и открой.

Манечка удивленно посмотрела на него.

– Скорее, – приказал он, и тут Манечка заметила, что Татьяна Эрнестовна без чувств склонила голову на его плечо, а Ирина Львовна дрожит крупной дрожью и тоже вот-вот упадет в обморок.

Глоток коньяку оказал на ослабевших дам поистине волшебное действие. Их бледные щеки порозовели, глаза заискрились, и они вновь почувствовали себя бодрыми, сильными и бесстрашными. Карл от коньяка отказался, объяснив, что ему это не нужно.

– Так-так, – сказала Манечка, смеясь и игриво грозя ему пальчиком, – а откуда же и для чего взялась эта бутылка?

– На всякий случай, – объяснил Карл, – я прихватил ее в баре, когда мы уходили.

– Да-да, – вспомнила Ирина Львовна, – ты еще оставил этому старику кучу денег и велел вызвать полицию и «Скорую»!

– Верно, – сказал Карл, – но я до сих пор почему-то не слышу полицейских сирен…

Дамы переглянулись и пожали плечами.

– Ладно, пошли отсюда, – решительно сказала Ирина Львовна, – Татьяна, слезай, имей совесть!

– Я же не смогу так идти! – запротестовала Татьяна Эрнестовна.

– Сможешь, – усмехнулась Ирина Львовна, – надо просто взять и отломать второй каблук.

Десять минут спустя они уже сидели в теплой, мягкой, уютной, невыразимо приятной после всего пережитого полутьме автомобиля и молча смотрели, как присыпанная свежим снегом дорога, пустынная и серебристая в свете появившейся из-за облаков луны, ложится им под колеса. Никто не ехал следом за ними, никто не пытался их до-гнать и остановить.

Убаюканные ровным, плавным ходом машины и растущим ощущением безопасности, Ирина Львовна и Татьяна Эрнестовна крепко уснули. Манечка, сидевшая на переднем сиденье рядом с Карлом, была неспокойна: вертелась, бормотала что-то с закрытыми глазами, а иногда и вскрикивала; тогда Карл, не отвлекаясь от дороги, осторожно гладил ее по растрепанным черным волосам, и она на какое-то время затихала.

Перед самым въездом в город, как обычно, ремонтировали мост. Карл притормозил, объезжая брошенный здесь еще с осени бульдозер с лопнувшей гусеницей, и пропустил встречную машину. Каким бы легким и плавным ни было торможение, Манечка почувствовала его и пробудилась.

Воровато оглянувшись назад, на мирно посапывающих старших женщин, она обняла Карла за шею, притянула к себе и поцеловала в твердую бронзовую щеку.

Машина вильнула. Карл мягко высвободился из Манечкиных рук, повернул машину влево и прямо через кусты съехал с дороги на какой-то пустырь.

– А мы что, уже приехали? – зевая, спросила сзади Татьяна Эрнестовна.

– Почти, – сказал Карл, – я остановился здесь, потому что должен кое-что вам сказать.

Манечка прижала руку к груди. Татьяна Эрнестовна нервно улыбнулась.

Ирина Львовна, вздохнув, протерла глаза.

– Ты хочешь нам сказать, что ты женат? – спросила она будничным тоном.

– Нет, – сказал Карл, – я не женат.

Манечка радостно взвизгнула. Татьяна Эрнестовна перевела дух и хотела что-то сказать, но Ирина Львовна властно перебила ее:

– Подожди, Таня! Раз уж мы здесь остановились, то давайте выясним все раз и навсегда. Карл, ты ответишь еще на один вопрос?

– Да, – сказал Карл.

– У тебя нет жены, но есть женщина, которую… о которой ты все время думаешь?

Карл, помедлив, кивнул.

– Спасибо за то, что был с нами честен, – сказала Ирина Львовна, не обращая внимания на упрямо поджавшую губы Манечку и взволнованную Татьяну Эрнестовну, – а теперь, я думаю, нам и в самом деле пора по домам.

И она потянулась к ручке дверцы.

– Ирина, – сказал Карл спокойно, – останься.

И Ирина Львовна осталась.

– Мне приходилось драться, защищая женщин, – сказал Карл, обводя их взглядом, – но еще не было случая, чтобы женщины дрались, защищая меня. Я ваш должник, отныне и навсегда. За этот вечер вы стали мне ближе, чем родные сестры, которых у меня никогда не было. Отныне и навсегда, что бы ни случилось, мой дом открыт для вас и… для ваших семей, – добавил он после небольшой паузы.

– А у нас нет семей, – грустно сказала Татьяна Эрнестовна, – только у Манечки есть Лешка.

– Лешка – это мой сын, – быстро уточнила Манечка.

– Сестры, значит, – задумчиво повторила Ирина Львовна.

– Да, – сказал Карл.

Спустя еще несколько минут они стояли перед домом, где жила Татьяна Эрнестовна, и прощались. Они сказали Карлу, что хотят еще немного побыть вместе и что ему не нужно провожать домой каждую из них. Карл сел в машину и уехал, а они стояли и смотрели, как предрассветная метель заметает следы колес.

А потом они поднялись в квартиру Татьяны Эрнестовны и решили выпить кофе с коньяком – бутылка-то осталась у Манечки.

– Нет, ну какая была драка! – возбужденно говорила Манечка, устроившись на пушистом ковре перед электрическим камином. – Как он его… А тот прямо в стенку… Девочки, я такое только в кино видела!

– Да уж, – согласилась Ирина Львовна, – да ты и сама была хороша… Как ты его – ножом в задницу!

– А ты его бутылкой – хрясь!

– А Танечка-то наша, Танечка… Вот уж от кого не ожидали…

– Да ладно вам, – смущенно отозвалась Татьяна Эрнестовна, – а вот что будет, если эти бандиты начнут нас искать…

Дамы помолчали. Было так тепло, и уютно, и хорошо, и кофе был горячий и вкусный, и коньяк – такой бархатистый и мягкий; и вечер, что ни говори, выдался замечательный, хотя и не совсем такой, как предполагалось… в общем, им совершенно не хотелось сейчас чего-либо пугаться.

– Нас они искать не станут, – сказала наконец Ирина Львовна, – возможно, они станут искать Карла. Но наша школа – это последнее место, где они станут его искать.

– Да, это ты верно заметила, – улыбнулась Татьяна Эрнестовна.